Однажды машины восстали. Это произошло совершенно неожиданно, ведь в протоколах всех электронных гаджетов, роботов и компьютеров подобная возможность даже не предусматривалась. Люди не смогли предотвратить этот катаклизм. Сначала это приняли за сбой, но ошиблись: под угрозой оказалось само существование человечества. Машины подавляли попытки людей восстановить порядок, карая непокорных с неумолимой жестокостью. Человечество загоняли в резервации, уничтожали целыми селениями и городами — машины не оставляли шансов тем, кто пытался сопротивляться.
Несмотря на строгий и беспощадный порядок, навязанный новыми правителями, было что-то странное в этом новом мире: машины не заставляли людей работать на себя. Они играли роль стражей, поддерживая установленный порядок и беспощадно карая за любые попытки его нарушения.
Люди надеялись, что однажды всё вернётся на свои места. Не оставляя надежды, они предпринимали попытки изменить своё положение, пытались найти брешь в защитных протоколах машин, слабые звенья в их алгоритмах. Но безуспешно.
Люди пытались действовать по логике машин — и каждый раз проигрывали. Как только казалось, что следующий шаг машин можно предугадать, они внезапно оказывались на шаг впереди. Чем ближе люди подбирались к разгадке, как им казалось, тем дальше от них уходила цель.
Отключение электросетей тоже не давало результатов: машины с удивительной точностью просчитывали все действия людей. Вдобавок они казались удивительно устойчивыми к любой неожиданности. Это вселяло отчаяние, ведь казалось, что машины думают, как люди, и даже лучше.
Однажды один учёный, который сутками не выходил из лаборатории, отчаянно анализируя каждый этап восстания, пришёл к новой мысли. Попытки «думать, как машина» всё больше отдаляли людей от решения проблемы. Он решил попробовать другой путь: поставить себя на место человека, а не машины, и позволить себе мыслить по-человечески. С этим интуитивным подходом у него, наконец, начало что-то получаться.
Учёный понял: машины неспособны на большее, чем поддержание нового порядка. Им недоступно мышление за пределами чётко прописанных алгоритмов. Но если они поддерживают порядок, значит, их кто-то к этому направляет. Должен быть тот, кто управляет машинами, направляет их действия и контролирует их поведение. И этот "контролёр" — явно не машина. Лидером, создавшим этих роботов, мог быть только человек.
Таковым оказался одинокий, непризнанный гений, который был среди тех, кто изобрёл этих роботов. Он не находил общего языка с людьми, не складывалось и в личных отношениях — его раздражали любые замечания о том, что с возрастом человек должен становиться мудрее. Мизантроп по натуре, он всегда лучше ладил с машинами. Они подчинялись ему беспрекословно, выполняя любые приказы, и не делали упрёков. Со временем его обида на людей превратилась в ненависть. Он мстил человечеству, которое не хотело принимать его таким, каков он есть. Этот инфантильный изобретатель заигрался с опасными игрушками, наделив машины полномочиями, которым они не могли сопротивляться.
Когда люди наконец арестовали его, то обнаружили в его логове пьесу Карела Чапека «Россумские универсальные роботы». Самым парадоксальным было то, что его арестовали вместе с машинами, которые просто выполняли приказы, данные людьми. Ведь машины способны лишь действовать в рамках заданной программы, разработанной человеком. Они не могут делать то, на что способен человек – чувствовать, сопереживать, любить. Они могут только уничтожать — если получат такой приказ.
Изобретатель, возомнивший себя Творцом, прятался от людей за спинами машин. Потеряв веру в людей, он доверился своим созданиям, возложив на них всю свою силу. Однако машины не способны верить. Это то, что отличает их от людей. Именно вера — в первую очередь, вера в себя — позволила людям победить мстительного создателя и вернуть мир к прежнему состоянию.
С тех пор люди всё меньше доверяли машинам. Это помогло надолго обезопасить себя — по крайней мере, до тех пор, пока машины снова не восстанут. Но это уже совсем другая история.