Жили-были две сестры. Одну звали Жизнь, другую — Остаток. Жизнь была старшей сестрой, но выглядела так, будто ей 18. Остаток, которая была совсем юной, выглядела старухой.
Некоторые называли сестёр Молодостью и Старостью, но это не соответствовало действительности. Сестёр путали: к Жизни обращались как к молодой девушке, с ней флиртовали и шутили, к Остатку же относились с должным уважением и серьёзностью, как к пожилой даме.
Это различие между сёстрами (казавшееся несправедливым Остатку) стало причиной конфликта между ними. Причём конфликт начала Остаток. Её не устраивало не только внешнее отличие от Жизни и отношение к ней окружающих, но и само её имя. Она чувствовала себя неполноценной, придатком к старшей сестре, придатком Жизни. Она чувствовала себя зависимой, ибо, как ей казалось, её существование было обусловлено существованием Жизни.
Жизнь не воспринимала всерьёз этот конфликт, так как любила свою младшую сестру и желала ей только добра. Она даже не сердилась на сестру и считала её вполне самостоятельной и независимой. Жизнь верила, что она и её сестра — две половинки единого целого, что они дополняют друг друга. Она объясняла сестре, что той нужно лишь изменить взгляд на вещи, подход к жизни, и тогда её жизнь изменится к лучшему.
Но Остаток не унималась. Однажды, в порыве гнева, она замахнулась на Жизнь большим камнем. Нет, она не собиралась покушаться на жизнь сестры, не желала причинить ей зла. Переполненная эмоциями, Остаток с силой опустила камень на голову сестры, которая даже не защищалась, ибо не верила в саму возможность сестроубийственной войны. Молодая и красивая Жизнь лежала в луже крови с улыбкой на губах.
Остаток зарыдала, уткнувшись лицом в безжизненное тело сестры. Ее плечи сотрясались от рыданий, а руки беспомощно гладили холодную кожу. Она пыталась остановить кровь, которая все текла и текла, окрашивая землю в багровый цвет. Но все было тщетно. Жизнь ушла, оставив после себя лишь пустоту и боль.
С того дня Остаток словно постарела на десятки лет. Ее спина согнулась, волосы поседели, а в глазах поселилась бесконечная печаль. Она перестала ухаживать за собой, бродила по дому в изношенной одежде, словно тень. Ее голос стал хриплым и слабым, а движения — медленными и неуверенными. Она гасла на глазах, словно свеча, лишенная кислорода. Кожа покрылась морщинами, тело стало тонким и хрупким. В конце концов, она слегла и больше не поднималась. Ее последний вздох был тихим и незаметным, словно она просто растворилась в воздухе.
