📜 ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТЕРИ

(История женщины, которая дарила жизнь, и за это была изгнана)

Эпиграф:

В ней Ева, в ней Лилит,

Деметра, Гея, Пачамама,

Талантливых детей плодит,

Для них она лишь мама.

 

Первый раз она родила в восемнадцать. В одиночестве. Без свадьбы, без обещаний, без проклятий в адрес мужчины, которого больше не встречала. Она просто ушла из дома на одну ночь — и вернулась с новой жизнью внутри. Отец отвернулся от неё. Мать рыдала, как будто хоронила. Но она не плакала. Не бунтовала. Не объяснялась. Только гладила живот сквозь рубашку и шептала ему что-то тёплое, как будто разговаривала с кем-то, кого уже давно знала.

 

Через год у неё уже было двое. Потом трое. А потом — сразу пятеро, когда родились близнецы и следом — ещё один. Люди не могли этого вынести. Они называли её шлюхой, ведь с каждым ребёнком она будто бросала вызов всем бесплодным женщинам их маленького, задыхающегося от зависти города. Там, где врачи не могли помочь, и молитвы не приносили плодов, она плодоносила как земля после дождя. И никто не мог понять, почему она.

 

Ведь она была красива — по-настоящему, как те, о ком пишут стихи. И умна — не в смысле экзаменов, а в смысле тихой, настойчивой мудрости. Мужчины чувствовали это. Именно эти качества притягивали их к ней, но никто из них не задерживался. Потому что она не позволяла и исчезала после каждой ночи, как тень, оставляя в сердце мужчину, а в теле — семя. А потом снова рожала. И снова в одиночестве.

 

Женщины не могли простить ей ни одного ребёнка. Ни одной улыбки. Ни одной ноты счастья в глазах её детей. Ведь у них не было своих.

 

Когда ей исполнилось тридцать пять, у неё уже было одиннадцать детей. Старшие — почти взрослые. Один божественно рисовал, и его шедевры начали скупать частные коллекционеры и крупнейшие картинные галереи в мире. Другая — пела, и студии звукозаписи боролись друг с другом за право подписания контракта с ней. Третий знал математику как Бог, будто жил в ней с рождения. Без его расчётов не строились дома, торговые центры, самолёты и космические корабли. Без них не могли обойтись научные экспедиции и геологоразведка. Её дети не были одинаковыми. Но каждый был чудом. И все знали: чудо родилось от любви, не от мужчины. Его сотворила мать.

 

В последний день в городе к её дому пришли. Не с вилами, а с решением изгнать её без права возвращения. За развращение и аморальность, за колдовство и за смех в час беды, за детей, за чужую красоту. За то, что могла — и делала.

 

Она не спорила. Упаковала сумку. Разбудила младших. Остальные уже были на ногах. И они ушли в другой город. Поселились в доме на другой улице. И там всё началось с начала.

 

Проходили годы. Иногда — десятилетия. Люди не знали, где она. Только в газетах появлялись статьи с фотографиями: "Олимпийский чемпион по плаванию: сын матери-героини, которая воспитала тринадцать детей"; "Молодая женщина-инженер изобрела новый тип экологической турбины — она не знает своего отца, но благодарна матери за всё"; "Композитор года написал реквием, посвящённый женщине, которую никто не называл по имени, но все называли мамой".

 

А кто-то из её мужчин узнавал в этих лицах на фото себя. Точнее — копию себя. Но уже было поздно, ведь она всегда исчезала из их жизни. Навсегда. Без писем, претензий и алиментов.

 

Дети вырастали. И несли в себе свет. Каждый излучал свет любви. Истинной и безусловной, подаренной прикосновением руки, колыбельной и мягким голосом, говорящим перед сном:

"Ты родился не случайно. Ты — будущее. Я тебя очень ждала."