 |
| Пластинка "Который час?" с автографом и пожеланиями Яна Табачника |
Признаюсь честно, о моём «официальном» еврействе я
узнал, заглянув впервые в классный журнал в первом классе школы. И в этом мне
помогли нееврейские одноклассники. Вообще, мне, как и многим еврейским детям в
Советском Союзе, именно сверстники «раскрыли» мне правду об этом факте. Тогда
же я впервые задался вопросом, что значит быть евреем. И я начал понемногу
собирать информацию. Благо, я уже был в том возрасте, когда мог в открытую
слушать разговоры взрослых – как моих родителей и родственников, так и
разговоры моих родных с друзьями, знакомыми и коллегами.
И здесь не обошлось без «помощи»
моих сверстников: они не разъяснили, что значит быть евреем (да и не могли бы –
как в силу возраста, так и довольно приблизительного понимания предмета), но
дали понять, что я не такой как они. Что я другой. Но, главное, что они донесли
до меня, это то, что (как им объяснили их родители и окружающие) евреем быть
плохо. Почему? – Потому, что он, то есть, я, еврей. Жид. «Благо», это случилось
на Украине.
И били меня не только за то, что я был
«всезнайкой» и даже «выскочкой», но и за то, что я был евреем. А то, что я в
чём-то разбирался или умел лучше других в классе и даже в параллели – техника
чтения, сочинения, олимпиады по различным дисциплинам, экзаменационные оценки –
служило лишь дополнительным поводом для насилия в отношении меня.
Я был пионерским активистом,
возглавлял районный пионерский штаб, районные слёты, ездил в лагеря пионерского
актива и даже в украинский «Артек» - «Молодую гвардию» в Лузановке, что под
Одессой. Встречался с Катей Лычёвой и американскими туристами, посетившими
Херсон во второй половине 80-х. И даже успел «побывать» комсоргом класса. Одержал
победу на городском конкурсе молодых поэтов с моим первым стихотворением, как
бы случайно написанным утром того памятного дня (мне было тогда 8 лет).
Тогда же, в 8, я впервые рассказал
соседям – взрослым и детям – что я еврей. Ответив на их вопрос. Я не знал, что
сделал себя мишенью. Хотя, полагаю, что уже сама моя внешность говорила о том,
кто я. Да ведь и «бьют не по паспорту…».
Даже когда все мальчишки во дворе
собирали марки о спорте и космосе, я собирал искусство.
С пониманием некой особенности,
непохожести на других, пришло желание ближе узнать себя, свою нацию, осознать,
что значит быть евреем.
В 13 лет мой ныне покойный дед Борис
Ильич Розенфельд угостил меня пивом, сказав, что «теперь уже можно». Тогда я
впервые узнал, что по нашим традициям стал мужчиной. А другой, к сожалению,
также уже покойный дед Семён Борисович Решко, по-своему объяснял мне, кто такие
евреи, ознакомляя меня с очередным получателем Нобелевской премии. Евреем,
естественно.
Когда в конце 80-х в Херсоне
открылся первый еврейский клуб, а при нём курсы языка идиш (в рамках воскресной
школы), у меня не было сомнений, что изучение мамэ лошн для меня важнее занятий
в клубе «Юного техника».
А потом еврейская культура в СССР
вышла из подполья. Мы начали говорить обо всём еврейском. И, в первую очередь,
об Израиле. Дома проигрывали пластинки с песнями на идиш в исполнении Эмиля
Горовеца.
В 1989 я впервые поехал с папой в
Москву. Впервые побывал в синагоге – в «Марьиной роще». Впервые посетил
еврейский ресторан «У Юзефа».
Но определяющим моментом в моём
еврейском самосознании стали концерты Вадима Мулермана и Яна Табачника с
группой «Новый день». А ещё «Танец портняжки» Махмуда Эсамбаева, который я
увидел на концерте этого неповторимого мастера танца в Херсоне.
Но, вернёмся к музыке и песне. Ведь
именно они окончательно сформировали мою аидишэ нэшумэ. А в этом и заключается,
на мой взгляд, еврейство – в состоянии души.
Ян Табачник и группа «Новый день»
пели на идиш и на русском. И хотя русский я знал и понимал намного лучше идиша,
именно идиш манил меня в ласковые сети галутного еврейства. Его слова и музыка.
Его плач и «Фрейлехс».
Особенностью этого концерта
в Херсоне стала импровизация маэстро Табачника на тему популярных еврейских
песен: «Тум-балалайка», «Bei mir bist du
scheyn», «Фрейлехс» и других.
Но
особенно задела мою детскую душу импровизация «Хава нагила». Эпиграфом к самой
зажигающей в мире мелодии и тексту самой песни стали следующие слова,
написанные самим Яном Табачником:
«Мой древний проклятый народ.
Народ несчастий и невзгод!
Ты сквозь века свои пронес
Реки крови, море слез.
Ты старше древних пирамид.
И старше тех, кто там лежит.
Пронес культуру ты и быт.
Хоть многими ты был забыт.
Пронес и грусть, и радость дней,
И песни бабушки моей...»
То были песни бабушки моей. И хоть я
никогда не слышал их в исполнении моих бабушек, они знали их и бережно хранили,
дожидаясь момента передачи эстафеты.
Просто Ян Табачник и группа «Новый
день» опередили их.
 |
| Пластинка "Здравствуй, аккордеон!" с автографом и пожеланиями Яна Табачника |
По окончанию концерта я с родителями
зашёл в гримёрку артиста с его пластинкой «Здравствуй, аккордеон!», хоть и не
на еврейскую тематику. Ян Петрович с радостью подписал её.
А потом мы уехали в Израиль. Но
перед тем успели купить другую пластинку Табачника под названием «Который час?»
В середине 90-х Ян Петрович прилетел
с концертом в Нацрат-Иллит. Как и тот концерт в Херсоне, израильский концерт
превзошёл все мои ожидания. Маэстро играл на 5!
И на этот раз мы посетили его после
концерта в гримёрке. Мы принесли с собой обе пластинки: одной напомнили ему
первую встречу, второй – ознаменовали эту. Ян Петрович подписал и вторую
пластинку.
С тех пор прошло много лет. Я долго
искал в сети концерт Яна Табачника и группы «Новый день». К сожалению, нашёл
лишь видео на YouTube. Но и это уже приятно, как может
быть приятным погружение в лучшие воспоминания детства.
Комментариев нет:
Отправить комментарий