Министерство Мыслей

В одной стране существовал необычный общественный строй. Во главе государства стоял Министр Мыслей, и его Министерство считалось самым главным — в отличие от привычных нам моделей правления в большинстве стран мира.

Каждый гражданин этой страны был занят единственным делом: генерировать мысли и передавать результаты своего умственного труда Министру через многочисленных сотрудников его Министерства. Эти служащие тоже занимались мыслительной деятельностью, день и ночь осмысливая, переосмысливая и фильтруя идеи других, прежде чем передать их на рассмотрение Министра. Мысли, получившие одобрение, отправлялись в Банк Мыслей, а их создатели награждались. 

Однако награды далеко не всегда доходили до адресатов — часть их прикарманивали сотрудники Министерства. В случае же неодобренных мыслей ответственность возлагалась на их создателей. Хотя сотрудники Министерства могли «прихорашивать» мысли перед подачей, ответственность всё равно возлагалась на тех, кто их сгенерировал.

Иногда люди бесследно исчезали.

Бывало и так, что те, кто уже не мог соответствовать высоким стандартам мыслительной деятельности (а её критерии постоянно менялись), осознавая невозможность выполнить дневную, недельную и месячную норму, замышляли недоброе против соседей, друзей и даже близких. Они сообщали о них как об «инакомыслящих», даже если обвинения были ложными. Оклеветанные исчезали, а клеветники получали поощрение и жили лучше остальных. Их боялись не меньше, чем влиятельных сотрудников Министерства Мыслей.

Следует отметить, что за свою мыслительную деятельность граждане страны получали кров и питание.

Отличившиеся граждане (чаще всего это были служащие Министерства и их приближённые, а также те, кто обладал связями с самим Министром Мыслей) пользовались привилегиями и материальными благами, недоступными для остальных.

Некоторые так усердно напрягали свой «мыслительный аппарат» (так в этой стране называли голову), что в итоге попадали в дома для душевнобольных и проводили там остаток своих дней, изолированные от общества. Однако там их долго не держали, считая бесполезными для государства, и переводили в ведение Министерства Тайн, которое заботилось о том, чтобы этих людей никто больше никогда не увидел. Любопытных, интересовавшихся судьбой пропавших, брали на карандаш. В ответ на запросы сообщали, что это государственная тайна.

Но были в этой стране и те, кто мыслил иначе, не подчиняясь требованиям и циркулярам Министерства Мыслей. Этих людей называли Инакомыслящими. За ними постоянно охотились сотрудники Министерства Тайн, которые имели тайное право читать мысли граждан и выслеживать потенциальных инакомыслящих.

Инакомыслящие знали и понимали, что система мыслительной деятельности служила лишь прикрытием для ужасных вещей, происходивших за кулисами. Они знали Правду — ту самую, которую скрывали сотрудники двух Министерств. Эта Правда хранилась как величайшая государственная тайна в архивах Министерства Тайн. Любого, кто пытался узнать её, карали, и эти люди бесследно исчезали. Те же, кому удавалось избежать наказания, вступали в ряды Армии Инакомыслящих. Они тоже исчезали, но не в результате репрессий — они уходили в подполье.

Любопытно, что никто и никогда не видел Министра Мыслей, не знал, как он выглядит и какие планы строит. Это была величайшая государственная тайна, спрятанная в коридорах, кабинетах и комнатах пыток Министерства Тайн.

Время от времени Армия Инакомыслящих совершала вылазки и атаковала базы Министерства Тайн, где содержали и пытали, а затем уничтожали создателей «неодобренных мыслей» и инакомыслящих по приказу Министра. К слову, никто никогда не видел и Министра Тайн.

Чтобы сотрудники Министерства не могли прочитать их мысли, Инакомыслящие носили специальные шлемы.

Целью их борьбы с Системой было раскрытие и обнародование главной государственной тайны: кто на самом деле правит страной.

Однажды, тщательно спланировав военную операцию, несмотря на значительные потери, бойцы Армии Инакомыслящих смогли прорвать оборону обоих Министерств. Эти министерства занимали огромные территории и были соединены между собой мостами и подземными коридорами. Пробиваясь через кольца охраны, которые окружали цитадель власти, горстка бойцов Армии Инакомыслящих оказалась в самой святая святых — канцелярии Министра Мыслей. Опасаясь, что здесь их могут раскрыть, они не снимали шлемы.

Открыв дверь канцелярии, один из бойцов оступился и чуть не упал — за дверью зияла огромная бездна, в которой бесконечно кружили Мысли: разного цвета, запаха, формы и размеров. Это был Банк Мыслей.

Анализируя увиденное, Инакомыслящие поняли, ради чего они принесли в жертву множество жизней своих боевых товарищей: Министров не существовало. Власть в стране осуществляли лишь чиновники Министерств. Все лучшие усилия и помыслы нации, её мечты и Мысли — всё это стало достоянием армии бюрократов.

Там были мысли всех граждан — детей и взрослых, праведников и доносчиков, душевнобольных, живых и мёртвых. Мыслей было несметное количество.

Первой мыслью, пришедшей в головы Инакомыслящих при виде Банка, было желание выпустить все мысли на свободу. Но они тут же поняли, что, пока продолжается бой, выпускать все добрые и конструктивные мысли рискованно — ведь сотрудники Министерств могли в любой момент уничтожить Банк Мыслей.

Тем не менее бойцы понимали, что необходимо донести свои мысли до народа, иначе восстание могло захлебнуться.

В поисках решения они наткнулись на массивный сейф, который показался им важным. Долго пытаясь взломать его и одновременно отбиваясь от атак сотрудников Министерства Мыслей, они наконец открыли его. За семью печатями внутри они нашли капсулу с надписью: «Совершенно секретно. Мысли Инакомыслящих». В капсуле хранились самые опасные для власти мысли — мысли погибших и замученных инакомыслящих. Это было оружие невероятной силы. Бойцы разбили капсулу и открыли окно канцелярии. Мысли вырвались на свободу, заполонив всё пространство и проникая в каждый дом.

Люди устремились на площадь перед двумя Министерствами. Приборы для чтения мыслей, как и головы сотрудников Министерства Тайн, носивших эти приборы, не выдержали потока информации и начали взрываться. Те, кто успел снять приборы, избежали участи коллег.

Бои утихли. Больше не было необходимости прятаться. Подпольщики вышли на улицы. Инакомыслие восторжествовало и стало нормой в этом необычном обществе.

Тут же из Банка выпустили все мысли, хранившиеся там. Больше никого не заставляли мыслить в соответствии с жёсткими требованиями и циркулярами. Их собрали и сожгли на главной площади страны, переименованной в Площадь Свободы Мыслей.

Больше не нужно было доносить. Никто больше не забирал чужие мысли ради наживы. Не нужно было скрывать свои мысли от чиновников Министерства Тайн, поскольку не осталось Тайн, а значит — и самого Министерства. Никто больше не исчезал — ни по своему желанию, ни по чужому приказу.

Теперь все Мысли стали достоянием всех граждан этой необычной страны.

А вам она не кажется знакомой?

Юрий Куклачёв о кошках, о себе, о Святой земле и вкратце о новом проекте – «Дворце кошек» – в Израиле.

Говорить с Юрием Куклачевым — словно прикоснуться к источнику света и необыкновенной жизненной энергии. Словно бы его кошки сделали его уже не культурным, а сверхкультурным, почти природным явлением. 

- Юрий Дмитриевич, а почему люди так любят кошек?

 - Ну, потому, что кошка, это единственное, мне кажется, вообще, в истории человечества маленькое существо, которое может прыгнуть к человеку в кровать и спать с ним. Они самые хитрые. Они выбирают человека, которого любят, которого полюбили, и они прыгают, но, в отличие от собак, если собачка может прибежать с улицы и грязная «плюх» плюхнуться в кровать, и вся псинкой воняет, кошка же, прежде чем влезть она себя облизывает, всё это чтоб запаха не было. Кошка ляжет и прижмётся. Самое интересное, что кошка — терапевт. Она прижимается к больному месту.

У моего сына Димы разработана программа, какие кошки лечат, какими лечебными свойствами обладают. Британцы, они, для сердечников хороши. Прижимаются к сердцу, пускают «фрррр» вот это своё. А, например, разновидность персов, те снимают давление. Вот тоже они «фрррр» пускают. Они ложатся где-то в области шеи.

Понимаете, кошки снимают головную боль. Короткошерстные кошки. Она прямо может лечь. Вот там вот, которая Дуська бегает вот, короткошерстная, она может головную боль снять. Представляете? Притом они, когда они ещё и подключают иглотерапию, коготочками вот так вот делают. Это очень интересно.

Притом, кошка спасла человечество. Мы бы все с голоду умерли. Крысы, мыши – как с ними бороться? Почему в Зимнем дворце  15 км коммуникаций – 15 км, кто может охранять? Только кошки. И притом, кошки для охраны — не надо ничего.

Мало этого, они очень чувствительные. Собака тоже, хорошо всё, но собака побежала, хвостиком повиляла, раз – бряк, и спит. Кошка, ты пришёл, она смотрит, в каком папа пришёл настроении. Она видит, что у тебя, может быть стресс, кто-то обидел, она сразу не будет как собака «гэээээ», она «что ты, папочка, ну что ты?». Она подойдёт и погладит.

- Вы описываете кошку как умную и кокетливую даму.

Кошка она из любого мужчины, даже из любого импотента, если возьмется, сделает настоящего мужчину. Потому, что она правильно подходит. Понимаете, подходит правильно.

У нас бывает, что женщины ведут себя так: «Ну, ты, давай, это всё! Ну, это! Я…!»

- А кошка?

Эта, нет. Она никогда так себя не ведёт. Она так «фррр, фррр». И то же самое – возбуждает. И уже всё, уже готов! И вот, как будто у тебя всё открылось. И священный стал. Понимаете, они особые существа. Женщины у них должны учиться. Вот, именно умению, так сказать, подойти к мужчине. Понимаете, взглянуть. Смотрят они так и так. Кокетливо. Это, вообще, вот такие озорницы.

- В чём секреты мастерства Куклачёва?

 - Секрет очень простой: я использую условный и безусловный рефлекс. Нужно внимание и наблюдательность.

- И что вы делаете?

– Я наблюдаю за кошкой и нахожу у неё, что в ней заложено в безусловный рефлекс. У каждой кошки – своё. Одни любят только спать. Другие – активные – бегают. У третьих – какая-то своя особенность. Притом, подключаю игру: беру фантик или мышку делаю. Они на мышку хорошо реагируют. А лучше всего – все кошки – на пёрышко. Пёрышки так вместе собрать, связать их. Как птичку. И уже та, которая не хочет играть, а птичку хочет сожрать. Инстинкт. Действенный инстинкт. Я за счёт игры возбуждаю у них инстинкт. Или мышку, или птичку. Здесь это срабатывает 100%. И наблюдаю, что ей нравится. Притом особенность такая – больше минуты играть с кошкой нельзя. Играть больше – они утомляются, всё. Кошка развивает скорость 60 км в час, но на короткие дистанции. Собаку увидела и вжик – на дерево.

- 60 км в час?!

- Но короткая дистанция. Долго она бежать не может, понимаете. А вот на короткие дистанции – они феномены.  Так вот, мой принцип – я нахожу то безусловное, что в этой кошке заложено, и это делаю условным. И всё. Цирки начали пробовать кошек дрессировать. На голод. Как пожрать не дают, та бедная за кусочек мяса, ну прыгнула два-три раза. 3 года проходят, они помирают. «Что такое? - Подыхает кошка».

- Юрий Дмитриевич, а у Вас сколько кошки живут?

– 25 лет.

- А почему?

Я говорю, ребята, я их люблю. Не нужно никакого голода. Это же глупость! У кошки так желудок устроен, что если она голодает, у неё начинаются болезни. Они очень быстро уходят из жизни. Поэтому надо их кормить, чтобы у них всё было хорошо. Нельзя иначе. А вот условный-безусловный рефлекс даёт что: если я фиксирую безусловное – условным делаю.

- Разные кошки реагируют по-разному?

- Каждая кошка на свой звук реагирует. На этот звук я фиксирую. Фиксирую рефлекс. Я свистнул, она, раз, и всё – исполняет. Кошка на передних лапках. Это из ста кошек – одна!

- У каждой кошки свое строение тела?

-  Кабаеву видели, как она ногу поднимает? Мы с Вами так не сможем. У нас тоже – ноги, руки и всё. Но мы так не можем. У нас строение тела не то. Там так суставы устроены. И я нахожу у всех кошек их способности. Вот так она стоит, прямая, и всё – как палка! И даже ей удобнее, когда втягивается,  так стоять. Берёшь другую, она за палец кусает. Типа, всё, не нравится. Ну, не нравится, так не нравится. А если ты нашел как – она стоит. И ничего делать не нужно, понимаете. Это поиск! Наблюдать надо. Приходишь домой, кошки нет. Где она, ёлки-палки?! Смотришь, а она в кастрюле спит.

- Ну-ка, выходи отсюда!

Я её из кастрюли, а она опять в кастрюлю. Всё, стоп. Басня «Кот и повар». Я просто беру эти безусловные вещи, которые ей нравятся, и делаю из них сюжеты. Очень много сидячих кошек. Сидят. Ну и хорошо! Она у меня сидит и летает на Луне – сидя. Она у меня сидит – и в машине ездит. На лошадке. Она сидит! На пароходе. На вертолёте летает. Вот в стольких разных вариантах, но она сидит!

Другая только стоит. Поставил – стоит. Понимаете, вот так вот. И на этом я строю сюжеты свои. Вот в этом оно всё получается.

Есть качающаяся кошка. Она стоит, раз, качнулась, я её поймал. И палка падающая. Я нахожу трюки, и именно сюжеты.

- Как получилось, что из всех дрессировщиков кошек Вы, так сказать, один – незаменимый.

- Потому, что я них никого не похож. Я не дрессирую, я играю с ними. И всё. Вот и вся моя система.

- Чего бы Вы хотели добиться на Святой Земле?

 - Святая Земля – я ж православный, для меня это священно. Понимаете, я, когда получаю этот Священный огонь. Это ж не просто фокус-покус. Это ж не просто там что-то придумали, хитрость какую-то делают. Это, как мне говорила экскурсовод, она учёная, Фельдман Марина, Священный огонь – то, что сейчас над Гробом Господним приходит, был у Авраама и Ицхака. На том месте лобном приходил Священный огонь, и раз в год – почему свечи эти зажигают – ведь от этого пошло.

Я вот хожу по Иерусалиму, башня Давида. Я же читал молитвы Давида постоянно. «Теилим» их называют, псалмы. После того. Когда я там получил Священный огонь, я начал их читать. Ко мне пришло какое-то…

Озарение?

 - Прошло через меня. Я, когда получил, умылся, огонь, такая благодать прошла. Я никогда не писал книг. Никогда. Я сел и написал первую книгу. И тут же у меня появилась идея насчёт второй. Написал. Можно написать, и они будут лежать в столе. Пока здесь жили мы, я вторую уже начал писать. Приезжаю в Москву, и мои книги берёт это издательство «Мнемозина» - и как учебники. Но чтоб издать их, как учебники, она мне говорит: «Юрий Дмитриевич, нужно с вопросами».

Ну, дала мне вопросы. Я тут же переписал, как им надо. Картинки должны быть – Катя – художник, нарисовала картины. Вызывают на экспертный совет учёных. Я защищаю. Выясняется, что книга становится учебником. Десять моих книг-учебников вошли в школьную программу. Как учебное пособие к уроку «Окружающий мир».

- Что Вы хотите сделать в Израиле?

  - Мы заняты строительством «Дворца кошки» в Ашкелоне. Мне-то 70. Я говорю инициаторам: вы, ребята, молодые, вам жить дальше. Давайте вы. Потому, что я уже театр почти Диме передал. Я так, стараюсь. Говорю: «Сынок, ты давай, своими мозгами шевели. Всё сделай. А Катя здесь бы с удовольствием с Володей бы жили. Если будет этот самый дворец, они здесь будут Вам и танцевать, и студию будут иметь и всё».

- Каким Вы его видите? 

 - Нельзя делать самопал. Оно не пройдёт. Не будет тогда аттракции. Нужно делать солидно. Тогда это будет стопроцентный эффект. Это не надо делать закрытым помещением. Чтобы запахов не было. Пусть проветривается всё. Кошки должны жить на свободе. Их должно быть много… Найдите в Интернете «Остров кошек». Японский остров кошек. Вы увидите там фотографии этих кошек. И вам захочется оказаться среди них. Там прямо куча кошек. Там 20 тысяч кошек.

20 мая 2016 года, Ашкелон. 

Ненависть

На протяжении всей своей сознательной жизни он испытывал глубокую ненависть к людям низкого роста. Ненавидел их потому, что они, как казалось ему, были изгоями в мире людей среднего и высокого роста. Он наблюдал, как их не любили, ограничивали в возможностях, словно запрещая занимать те профессиональные и социальные ниши, где они могли бы утвердиться, и оставляли только те роли, которые, по мнению общества, предназначались для «нормальных» и высоких людей.

Он видел, как людям низкого роста приходилось почти ежедневно доказывать свою нормальность, своё право на уважение. Это была поистине изнурительная борьба, требующая от них постоянного напряжения. Часто они были вынуждены компенсировать «недостаток» роста блестящими умственными способностями, яркими лидерскими качествами, исключительным ораторским мастерством — если, конечно, имели таковые. Но даже если им удавалось достичь выдающихся успехов в разных сферах, это не меняло отношения к ним. Их продолжали недолюбливать, ведь они, низкорослые, умудрялись добиться того, чего не достигали многие «нормальные» люди. И это вызывало зависть и даже злобу.

И он, как и все остальные, испытывал к ним ту же ненависть. Он ненавидел их за то, что женщины, которые ему нравились, чаще отдавали предпочтение высоким и статным мужчинам. Если же некоторые женщины и подпускали к себе низкорослых, то это, в основном, были те, кто стал объектом снисходительности и жалости. Нередко они даже оказывались карликами, которых общество воспринимало как шутов и безобидных забавников, позволяя им многое лишь потому, что это были карлики. Да, им позволяли «быть собой», но при этом обращались с ними покровительственно, пренебрежительно, а подчас и жестоко, наказывая за малейший проступок, иногда без всякой причины. За это он тоже их ненавидел.

Он воспринимал людей низкого роста как неполноценных существ, которых природа обделила чем-то важным, сделала их «недоделанными». Он не считал их равными себе и остальным. Напротив, он видел в них болезнь, генетический дефект. Он считал, что, имея подобный «изъян», они не должны иметь права на полноценное существование. В его глазах они были уродами, которых лучше бы не было вовсе, ведь их присутствие нарушало гармонию в мире людей.

Он пристально следил за ними — и вблизи, и на расстоянии. Каждый раз он приходил к тем же выводам: что бы они ни делали, как бы ни старались, они оставались «чужаками» для него. И выводы эти не приносили ему удовлетворения, не вселяли спокойствия. Напротив, он испытывал глубокое раздражение и безысходность, не находя решения «проблемы низкорослых» в своём представлении. Он ненавидел себя за это бессилие, за то, что ему приходилось терпеть их существование. Он ненавидел их — этих низкорослых людей, виновных, по его мнению, лишь в том, что они осмелились появиться на свет, нарушая его идеал.

Но ненависть к другим была ничем в сравнении с его ненавистью к самому себе. Ведь он сам был карликом. Именно поэтому, в первую очередь, он ненавидел людей своего роста — своих собственных собратьев по «несчастью». Как он ненавидел бы своё отражение в зеркале, если бы мог видеть в нём только несовершенство. Он сражался с самой природой, ставя под сомнение её замысел и требуя справедливости, понятной только ему одному, хотя прекрасно знал, что изменить себя не в силах. Он не мог и не хотел принимать себя таким, каким его сотворила природа. За это он ненавидел себя.

Более того, он презирал великанов. Лишь потому, что знал: ему никогда не стать таким, как они, — высоким, сильным, свободным от гнёта собственной низкорослости. Он понимал, что в сравнении с ними всегда будет на задворках их мира, и это вызывало у него зависть, смешанную с глубокой ненавистью.

Он был способен лишь на одно чувство — ненависть. Ненависть к себе, ненависть к своим собратьям по росту, ненависть ко всем вокруг. Ненависть даже к тем, кто, возможно, не подозревал о его существовании.

Гениальная закономерность?!

Эрих Мариевич Ремарк, Амадей Мариевич Моцарт, Иисус Мариевич Христос...

Гениальная закономерность?!

Коллекционер

С раннего детства отец учил сына наблюдательности. Он учил его не просто смотреть, а видеть, не просто слушать, а слышать. А еще он учил его всегда смотреть под ноги. Этот последний навык оказался самым важным и полезным. Мальчик всегда смотрел под ноги, по сторонам, и находил то, что теряли другие: деньги, украшения, документы...

За долгие годы у него накопилось большое количество нужных и не очень предметов, но это его не смущало. В нём жил настоящий Плюшкин.

Со временем страсть к находкам переросла в коллекционирование. Причём собирал он всё, что могло принести выгоду. Чуть позже его хобби превратилось в доходный бизнес.

Его не интересовало ничто, кроме поиска и приобретения новых предметов. Он выменивал одни находки на другие, перепродавал, скупал новые «поступления».

Вскоре ему пришлось купить большой дом, на который он довольно быстро заработал. Здесь он позволил себе упорядочить кучи предметов, которые заполняли его прежнее жилище. Так у него появился зал живописи, зал домашней утвари, зал скульптур. И хоть он накопил за многие годы ценные вещи и даже шедевры, налицо было полное отсутствие вкуса.

Через несколько лет его дом ломился от антиквариата и прочих предметов коллекционирования. Днём и ночью он планировал, что бы ещё скупить и почём перепродать. Он стал завсегдатаем и VIP-клиентом всех известных аукционов, в том числе виртуальных.

Деньги лились рекой. Дом всё наполнялся, и вскоре коллекционеру пришлось в очередной раз переехать.

На этот раз он нанял дизайнера, который не просто упорядочил все его несметные находки, но создал нечто вроде музея.

По ночам, молча обходя свои бесчисленные предметы обихода, украшения, скульптуры, артефакты, картины, коллекции монет и марок, дорогие вина и коньяки, курительные принадлежности, он мысленно переводил всё это в деньги. И пересчитывая снова и снова свои трофеи и доходы, он чувствовал, что чего-то ему всё-таки не хватает.

Так и не поняв, чего именно, он продолжал коллекционировать, накапливать, сколачивать состояние.

Горы несметных сокровищ за долгие годы создали стену, отделявшую его от внешнего мира – мира людей. Он был нелюдимом с рождения, и его коллекции заменяли ему людей. Он вел с неживыми предметами молчаливый диалог. Они не могли говорить, а ему и не нужны были голоса. Живое общение давно перестало его интересовать.

Время шло, и наш коллекционер старел. Он располнел, зрение ослабло, и он носил очки с толстыми стёклами.

Как-то вечером, сидя у камина, он по обыкновению молча подсчитывал и пересчитывал своё состояние. В какой-то момент, сбившись со счёта, он понял, что уже не в силах пересчитать всё, что имеет. Ведь он обладал всеми материальными благами, о которых большинство людей могли лишь мечтать.

И тут он осознал, чего же ему не хватало. В его коллекции не было ни одной родной души, ни одного друга.

Именно поэтому, скончавшись той ночью среди своих сокровищ, сравнимых лишь с теми, которыми обладали Али-Баба и граф Монте-Кристо, никто не узнал о его кончине.

Хотя, можно ли назвать жизнью постоянное пребывание на кладбище невоодушевлённых предметов?

История счастливой шляпы

Было бы банально считать, что история шляпы начинается с её появления на свет и заканчивается на пыльной антресоли. Особенно если речь идет о счастливой шляпе. Точнее, о шляпе, приносящей счастье тому, кто в нём нуждается..

Первым её купил расфуфыренный богач. Шляпа лежала на полке в магазине модного мужского платья и головных уборов. Он выбрал её не только за мастерство исполнения, но, прежде всего, потому что цвет идеально сочетался с его костюмом. Он был уверен, что для полного счастья, коим считал своё состояние, ему не хватает лишь шикарной шляпы, завершающей его облачение.

Но эта шляпа была необычной: она могла читать мысли. Мысли самоуверенного богача пришлись ей не по вкусу, и шляпа быстро оставила своего первого хозяина. Он забыл её в рюмочной, куда частенько заходил пропустить по рюмочке-другой шнапса. Напившись до беспамятства, он ушёл домой без головного убора. Вернувшись за шляпой лишь на следующий день, он не обнаружил её. Недолго думая, он пошёл в ближайший магазин за новой шляпой. Он не ценил вещи, так как мог позволить себе приобретать всё, что ему вздумается. Считал, что счастье – в деньгах. А шляпа думала иначе.

После ухода богача шляпу обнаружил гастролёр. Она пришлась ему по вкусу, так как он любил модные вещи.

Утром гастролёр покинул город и отправился в дальний путь. Когда шляпа поняла, что для её нового обладателя она ничего не значит и лишь скрывает его лысину, она покинула и второго хозяина. Заночевав в лесу, гастролёр и его труппа, одетые в костюмы богачей после очередного выступления, стали жертвами разбойников. Хотя с бедных гастролёров нечего было взять, кроме театральной бутафории, разбойники остались довольны своей добычей. Ведь они планировали ограбление одного очень богатого человека, который закатил бал в своём имении. А без дорогих нарядов бедные разбойники не могли попасть в замок богача. Наша шляпа досталась главарю банды.

Как только она поняла, что снова попала не в те руки, и что счастье главаря бандиты измеряют разбоями и трофеями (которые иногда были обагрены кровью их бывших хозяев), шляпа сбежала от него при первой же возможности. В процессе своего коварного плана главарь разбойников, проникнув в замок, наткнулся на засаду. Оказалось, слух о предстоящем торжестве, пущенный богачом, был частью его стратегии, чтобы привлечь внимание разбойников.

Когда банду повесили, порыв сильного ветра сорвал шляпу с головы главаря и унёс в неизвестном направлении. Ветер поднял её так высоко, что никто из смельчаков, решивших заполучить шляпу, даже в прыжке не смог её поймать.

Покинув пределы замка и округи, шляпа долетела до бурной реки, где ветер плавно положил её на поверхность. И улетел по своим делам.

Стоит отметить, что за свою короткую жизнь шляпа порядком поистрепалась. Своим видом она уже не могла заинтересовать ни богача, ни модника. Но, зная своё предназначение, шляпа продолжила свой путь по течению реки.

Вскоре шляпу заметил малыш – сын рыбака, который жил со своей семьёй в небольшой деревушке. Не боясь течения, смелый мальчик вошёл в реку и подхватил шляпу своими крепкими ручонками. В свои 4 года он уже хорошо плавал и не боялся глубины.

Вытащив шляпу на берег, он выжал из неё воду, аккуратно распрямил её и положил сушиться на солнце. Впервые шляпа почувствовала, что не стоит спешить в новый путь, и решила подождать дальнейшего развития событий. Что-то подсказывало ей, что здесь, в этой бедной рыбацкой деревушке, ей придётся задержаться.

Бедные рыбацкие семьи редко видели достаток и благосостояние, но умели бережно относиться ко всему, что имели. Они ценили всё, что получали тяжёлым трудом.

Оставив шляпу наедине с самой собой, малыш побежал в деревню рассказать семье о своей необычной находке. К счастью, вся семья была в сборе, так как пришло время обеда. Малыша усадили за стол, а мать подала рыбную похлёбку – основное блюдо в меню рыбака.

После обеда вся семья спустилась к реке. Шляпа лежала на том же месте, где её оставил мальчик. Высохнув, она обрела благостный вид и поразила бедняков, никогда не носивших дорогие шляпы и редко видевших новое платье. Отец семьи подошёл к шляпе, бережно взял её в руки и медленно возвращался домой в окружении своих близких.

Неожиданно для себя шляпа почувствовала себя желанной. Нужной. Ей стало хорошо и уютно. Впервые шляпа ощутила себя счастливой.

Она решила поделиться своим счастьем и подарить его доброй семье рыбака. Шляпа осталась в этой семье навсегда и всегда приносила им счастье.

Настоящее счастье – всегда обоюдно.