Необычайные и нескончаемые приключения Иль Юшкина в Стране Дуракофф

Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны, ибо автор писал не с натуры.

В свою бытность на пре-истерической Родине, сегодняшнего гражданина Страны Дуракофф Идо Люшкина звали Иль Юшкиным, но жестокие реалии Дуракистана Средиземноморского (так называлась Страна Дуракофф на карте мира) - гиюр и введение в хумусологию и фалафелистику - заставили поменять не только имя и укоротить кое-что кое-где, но и поменять предпочтения в области культурологии, гастрономии и кулинарии.

Боясь, что жители новой и незнакомой, но вновь обретённой, истерической, понимая язык предков Юшкина, назовут его Йошкиным (без добавления кота), Иль стал Идо, на местный лад, и фамилия его, как значилось теперь в реестре вновь прибывших, была Люшкиным. Так он более походил на странных, но племенно-близких местных аборигенов дуракоффцев.

Он работал в городе Бенивраки, где большинство мужчин носило имя Бени и увесистые бороды и распространяло враки о том - о сём и о каком-то Боге, о котором Люшкин знал только из сказок бабушки Местечковой, и в которого сами толком не верили и в глаза его никогда не видели, но знали, что его курьер Маш - шиях, вечно ожидаемый, когда-нибудь таки придёт и что-нибудь таки принесёт. А он всё не звонил, не слал факсы, телеграммы, смс-сообщения, и-мейлы, но всех, про себя, уже давно послал туда, где и жили дуракоффцы.

И хоть в этом городе жили не только мужчины, но и женщины, первых можно было видеть чаще в людных (синагогах) и нелюдных (всех остальных) местах этого угрюмого города, где, за редким исключением, все ходили в черном, независимо от того, подходил им этот цвет одежды или не очень.

В отличавшихся особой серостью и сиростью Бенивраках всё же было несколько солидных заведений, среди которых находился и Первый Межимпериальный Банк, в котором Идо Люшкин мыл полы. И хотя на своей истерической Люшкин закончил с отличием факультет экономики и финансов местного института высшего образования, дипломы которого время от времени котировались  у дуракоффцев, в зависимости от перемен власти, кредиты он не выдавал, но лишь брал для перекрытия минуса в виду растущих желаний и потребностей членов семейства Люшкиных а также непомерно и в спринтерском ритме растущей ипотечной ссуды - кошмарты.

Владелец и управляющий Первого, Иди Нах, был также как и Люшкин выходцем из другой пост-истерической страны голландского сыра, где, как и Люшкина прежде, звали просто и по-местному Ван Пойдинах. Будучи более богатым, чем Люшкин, Иди Нах, найдя дырку в местных законах Истерической, подобных голландскому сыру, открыл сперва частную сберкассу в виде пункта обмены валюты на местные дурики, и, преуспев, был приглашен возглавить местный филиал Межимпериального.

Нах был доволен работой Люшкина, и хотя медали в Стране Дуракофф не выдавали, соцсоревнования не проводились, а соцобязательства по отношению к работягам не выполнялись, равно, как и не существовали, и не было досок почета, начальник поломоя поощрял его детей шалахмонесами и хойнеке-гелтами, а самого приглашал за внеурочные полотёрить его нескромные, по местным понятиям, хоромы.

Мы еще вернемся к семье возвращенца Люшкина, а пока поведаем вкратце о богатой, но не счастливой, ибо не в деньгах..., жизни Иди Наха. Не смотря на то, что банк его преуспевал, он получал сверхурочные и премиальные в виде отдыха на местных, и не только, курортах, куда ездил предпочтительно с любовницами, Нах не был счастливым мужчиной, хорошим семьянином, равно как и любящим мужем и отцом. В отличие от бенивракских женщин, его жена, в девичестве - Фрехина, сохранившая за собой фамилию матери и передавшая ее со всеми вытекающими из нее характеристиками своей дочери Норе, была женщиной эффектной. Она любила мужчин, дорогое нижнее бельё, дорогие украшения, свое спортивное красное авто, которое производило фурор в городе во время еженедельного шопинга, пугало пешеходов и оставляло за собой разбитые сердца, сбитые фонари и разорванные линии электропередач, любила доходы своего мужа, позволявшие все это и гасившие штрафы за ее беспредел на дорогах, но не любила своего мужа. Спала она предпочтительно с молодыми служащими Иди Наха, которым рассылала воздушные поцелуи, прогуливаясь по мужнему банку, и клялась в любви своему драгоценному на глазах у всех.

Нора же была бешеной малолеткой, балдеющей как от богатых даров и нескончаемых карманных тугриков своего папаши, так и от легких и не очень наркотиков, дружно куримых, вдыхаемых и вкалываемых, как на вечеринках бешенной молодежи, так и от нечегоделывания. Последнее занимало большую часть времени малолеткиного графика. Единственной ее мечтою было, чтоб наркота не кончалась, деньги папаши не иссякли, и, конечно, идти по стопам мамаши, пускавшейся во все тяжкие.

Иди Нах же выслуживался перед начальством, рапортовал о сотнях выданных кредитов, на то да на сё, привлеченные в банк капиталовложениях, и его имя стало «притчей во языцех» как среди соревновавшихся между собой за премиальные, и недолюбливающих выскочку Наха за его успехи служащих Межимпериального, так и среди клиентов банка, вынужденных, как и Люшкин, брать постоянные кредиты на погашение минуса. Все они, как один, посылали Иди нах..., как за глаза, так и глядя ему в лицо.

Продолжение следует...

20.02.2006