Он всегда всё записывал. Вёл учёт каждого слова и поступка, каждого вдоха и выдоха всех знакомых и близких. У него накопились тонны записей, которые он, неясно зачем, хранил «для истории». С появлением звукозаписывающих устройств он записывал ещё больше, и его дом стал хранилищем не только огромного количества исписанных листков бумаги, картона и газетных страниц, но и тысяч фотографий, пластинок, а затем – бобин и кассет, киноплёнок.
В эпоху видео его коллекция пополнилась тысячами видеокассет. В эру цифрового аудио и видео к его гигантскому архиву прибавились тысячи CD и дисков с видеозаписями. Вскоре компьютеризация, захлестнувшая и без того переполненную информацией жизнь, наполнила его дом тысячами жёстких дисков, флешек и других носителей данных.
Фиксирование, документирование, запись и хранение любой информации со временем переросли из хобби в маниакальную страсть и зависимость. Он путешествовал по миру, но не смотрел на красоты стран, просто продолжая фиксировать их. Запечатлеть их, неясно для чего, стало для него важнее, чем наслаждаться ими.
Жизнь шла своим чередом. Мужчина взрослел. Ему была не чужда романтика, он влюблялся, казалось, что даже изменял своей маниакальной любви к сбору и хранению информации.
Но его поведение доходило до абсурда: на свиданиях он сидел и протоколировал каждое сказанное девушкой слово, каждое её движение, вздох, улыбку. Это выводило из себя всех его подруг, которые ощущали себя на приёме у врача, словно их рассматривали под увеличительным стеклом. Они понимали, что он слушает, но не слышит их. Смотрит на них, но не видит. В конце концов, все они бросали его. Он, хоть и грустил, упивался собранной информацией. Самое удивительное, что он так и не понял, зачем годами собирал это информационное богатство, но это его особо не тревожило. Видимо, он не собирался анализировать и осмысливать накопленное – лишь копить с маниакальной страстью и дикостью.
Его не пугало, что в доме становилось всё меньше места и всё больше информации. Он не спал ночами, боясь пропустить что-то важное, стремился запечатлеть всё, что видел и слышал.
Жизнь не стояла на месте, и наш собиратель информации старел. Оглянувшись назад, он увидел свою жизнь – на бумаге, плёнках, дисках и других носителях. Это была не только его жизнь: он коллекционировал чужие слова, улыбки, слёзы, горе, радость, счастье. Рождение и смерть. Отношения, любовь. Однако, рассматривая это несметное количество информации, он не нашёл в ней самого главного – своей жизни, своего счастья, своей любви. У него этого не было, да и быть не могло, ведь он не стремился к тому, ради чего живут все люди в его мире.
Однажды его поразил удар, и он умер. Дом остался без присмотра, чем в ту же ночь воспользовались грабители, которые наблюдали за многочисленными упаковками новейших носителей информации, которые каждый день доставляли курьеры. Из дома вынесли всё, что представляло материальную ценность – электронные и цифровые носители информации. Их содержимое не интересовало воров.
Прибывшие на место преступления полицейские сначала предположили, что он стал жертвой грабителей. Они фотографировали всё, в том числе и лицо покойного.
Когда полицейский эксперт рассматривал фотографии умершего, его охватил ужас: он не только не увидел в глазах умершего изображений грабителей, как того ожидали полицейские, но и не нашёл в них никаких эмоций – ни боли, ни усталости, ни радости. Глаза были пусты, как и его жизнь, которую он прожил, но так и не успел по-настоящему почувствовать.