Мальчик и боль

Сколько он себя помнил, столько страдал от боли.

Мальчик не знал своего отца — наркомана, зачавшего его под кайфом, и потому жизнь с самого начала была для него чем-то неполноценным. С изъяном. Его мать не выдержала то ли своих страданий, то ли страданий сына, и в его пять лет сдала его в больницу.

Когда малыш впервые оказался в казённых стенах, он услышал от врача фразу, которая поначалу показалась ему странной: «Если ты проснулся, и у тебя ничего не болит — значит, ты умер».

Спустя некоторое время мать забрала его. Но вскоре он попал в больницу снова, и тот день стал последним, когда он видел свою мать. С тех пор он остался там, и больница стала его миром.

Взросление шло быстро, не по годам. В больничных коридорах, среди запаха йода и тихих стенаний, он увидел свою жизнь в другом свете. Он наблюдал за соседями по палатам — за теми, кто умирал с достоинством и молча, и за теми, кто проклинал небеса, всех и вся. Боль, которую чувствовал мальчик, оказалась его учителем. Вмесите с ней он постигал мудрость задолго до совершеннолетия. Он видел, что некоторые, не выдерживая нечеловеческой боли, кончали жизнь самоубийством, предпочитая небытие этой ужасной правде.

Мальчик начал читать — медицинские книги о природе боли, экзистенциальную философию. Он понял экзистенциальный смысл своего страдания, и хоть от этого боль не стала меньше, он начал ценить её, ведь для него она стала синонимом жизни.

 

Диалог с врачом

Спустя несколько месяцев, во время его первого пребывания в больнице, откуда он почти не вылезал, к нему подошел другой врач. Тот, желая разрядить обстановку, шутливо спросил ребенка:

— Что у тебя болит, малыш?

Мальчик, не отводя глаз, ответил с обезоруживающей серьёзностью:

— Я бы сформулировал этот вопрос иначе: что у тебя не болит?

Врач замер.

— И что же? — тихо спросил он.

— Душа, — ответил мальчик.

Ответ был настолько взрослым и глубоким, настолько наполненным внутренним спокойствием, что врач посмотрел на него иначе, осознав: перед ним не просто страдающий ребёнок, а настоящий философ.

Герои страдания

Мальчик был пациентом хосписа – приюта для обездоленных. Осознание факта — что вокруг него собраны те, кого медицина, семья и общество отпустили, — сделало его приверженность жизни еще более яростной и осмысленной. Он не был жалким ни в прямом, ни в переносном смысле. В отличие от многих здоровых, он был живым, и его боль была тому доказательством. Он никогда не ныл, хотя боль в его теле была ноющей.

Мальчик рос среди книг. В то время как его ровесники находили друзей во дворе, он находил их на страницах мифов и сказок. Его наставниками, его настоящими друзьями, стали те, кто знал о вечной боли и страдании не понаслышке, но при этом сумел сохранить величие духа. Он хотел быть похожим на них, а не на супергероев из комиксов.

Мальчик вёл нескончаемые внутренние диалоги с Сизифом, который, кряхтя под гигантской глыбой, отвечал ему: «Твой путь — это не вершина, мальчик. Твой путь — это усилие. Движение. Смерть наступает, когда ты останавливаешься. Продолжай катить свою боль. В этом твое величие».

Малыш смотрел на Прометея, который, с огнём в ладонях, объяснял цену мужества: «Орёл всегда прилетает. Всегда будет расплата за дар. Но огонь, который ты принёс людям, горит внутри. Если ты горишь, значит – существуешь. Прими цену и не отпускай пламя».

Он слышал стоны Тантала, который, измождённый вечным голодом и жаждой, нашептывал: «Страдание — это не наказание богов, это твоя уникальная участь. Если ты осознаёшь ее, то вправе презирать. Не ищи покоя, ищи достоинства в своем проклятии».

С мальчиком беседовали и сказочные герои. Великан, прогнавший зиму из своего сада, наставлял его: «Твой сад — это твоя душа. И только ты решаешь, кому в него входить и когда ему цвести».

И даже Маленький принц, самый нежный из всех, говорил ему: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». И эти слова лучше всего объясняли его собственную, невидимую для других мудрость.

Однажды, во время очередного обострения, ему ввели сильное обезболивающее. Мир внезапно стал мягким, невесомым и тихим. Боль, его верный и громкий спутник, исчезла. И в этот момент он понял, что умер. Фраза, брошенная врачом во время утреннего осмотра много лет назад, пронзила его с силой, которой не мог достичь ни один физический недуг. Отсутствие боли было не покоем, а абсолютной пустотой, небытием.

Мальчик сделал своим девизом известное изречение рабби Менахема Мендла из Коцка: «Если у тебя есть боль, пригласи её на танец». С тех пор он знал, что его собственная жизнь — это его экзаменатор. Он твёрдо усвоил, что «никто не обещал, что будет легко», но ему удалось главное: побороть страх перед смертью. Если бы кто-то спросил его о смысле его существования, он ответил бы словами философа: «То, что меня не убивает, делает меня сильнее». Это была его формула жизни. Ведь он знал, что смерть наступит тогда, когда наступит полная тишина. А пока его тело кричит, он танцует.

 

Последний танец

Мальчик отказывался от болеутоляющих, предпочитая чувствовать жизнь во всей её болезненной полноте. Но в тот день, когда боль усилилась, достигнув немыслимых пределов, он понял, что это его последний танец.

Свет в палате тускнел. Боль стала им самим, последним самым громким аккордом его существования. В этот миг, когда дыхание мальчика стало прерывистым, он увидел, как его любимые персонажи, его незримые наставники, внезапно ожили.

Сизиф, Прометей, Тантал и Великан — четыре великих страдальца — бережно, с почтительной скорбью, подняли измождённое тело мальчика. Они стали его последним утешением, его проводниками в тишину. Аккуратно уложив его на невидимые носилки, они медленно, бесшумно унеслись вдаль.

Следом за ними, провожая малыша в его последний путь, шли Фридрих Ницше, Альбер Камю, рабби Менахем Мендл из Коцка и Маленький принц. И все они как один восхищались мужеством и стойкостью духа ребёнка — того самого духа, которого боль не смогла у него отнять.

Через несколько минут в палату зашел дежурный врач. Постель была пуста.

— Ну что, сбежал, философ? — сказал он с сухим сарказмом.

Врач прекрасно знал, что мальчик не мог сбежать, поскольку он родился без ног и рук. Малыш страдал от фантомных болей в несуществующих конечностях с самого рождения, словно когда-то он уже лишился их. Именно поэтому, увидев пустую койку, циник, который никогда не засыпал во враче, произнёс "сбежал" — как самое горькое и искреннее пожелание, которое только могла родить его душа. Он хотел бы, чтобы у мальчика были конечности, чтобы он мог уйти. Сбежать из этого страшного места под названием жизнь, которая была так неестественна для ребенка. Ведь он должен был быть здоровым и счастливым.

Мальчик умер. И в этот момент его боль наконец-то перестала быть фантомной.

Технологии чудес

Вы видели, как Ариадна выиграла тендер на Реальность. Но хотите узнать, почему старая система вообще рухнула? Вот секретный отчет об Инциденте с Башней Синхронизации, после которого Аудитор понял: пора менять протоколы.

«Технологии чудес: С чего началась война за реальность» (приквел к рассказу "Контракт на реальность")

В Бюро метафизической стабильности было три отдела, и они ненавидели друг друга.

Их штаб-квартира располагалась не в здании, а в «узле» — точке, где пересекались несколько вероятностных линий. Сегодня в узле выли сирены. На главном проекционном экране Башня синхронизации — шпиль, отвечавший за стабильность погоды в секторе, — мерцала, как плохой видеосигнал.

— Она раскалывается, — констатировал Директор, глядя на троих начальников отделов. — Отчёты.

Первым выступил Мастер Иероним, глава отдела ритуалистики. Он был худ, облачён в тяжёлые одежды, расшитые свинцовой нитью. От него пахло озоном и сухими травами.

— Это «эксплойт», — проскрипел он. — Старая уязвимость. Архитектор Башни использовал «лунный гранит» на фундаменте из «солнечного кварца». Конфликт материалов. Система не может обработать парадокс и пожирает сама себя. Но я могу это исправить.

— Каким образом? — спросил Директор.

— Я «обману» систему. Технология колдовства — это использование её же слепых пятен. Я введу в точку разлома третий компонент — ртуть, смешанную с кровью. Система воспримет это как новую, связующую переменную, и временно «забудет» о парадоксе. Это грязный, но быстрый патч.

— Принято. Действуйте.

Иероним и его команда в ритуальных масках спустились к основанию Башни. Они чертили символы, жгли травы и вливали ртуть в трещины. Башня перестала мерцать, но земля вокруг неё потемнела и пошла трещинами. Увяла вся трава в радиусе ста метров.

— Вы перенесли порчу! — взревел Директор, глядя на экран. — Вы не исправили уязвимость, вы просто перенаправили её в фундамент!

— Такова цена! — огрызнулся Иероним. — У колдовства есть своя цена. Чтобы что-то создать, нужно что-то разрушить.

— Неприемлемо, — вмешалась Магистр Элеонора, глава отдела воли.

Она была полной противоположностью Иерониму. Никаких ритуалов. Короткая стрижка, строгий костюм и «фокусирующая линза» — кристалл, закрепленный у неё на виске.

— Колдовство — это костыли, — отрезала она. — Оно копается в материальном мусоре. Волшебство — это технология прямого администрирования. Мы не обманываем Код реальности, мы его пишем.

Элеонора вышла на площадь перед Башней и подняла руку.

— Башня — это не камень. Это идея, — её голос звенел. — И сейчас я приказываю этой идее быть стабильной.

Она не произносила заклинаний. Она формировала намерение. Это была чистая команда, отправленная напрямую в «консоль» реальности. [ЗАДАТЬ: АТРИБУТ_СТАБИЛЬНОСТЬ = 100%].

Башня застыла. Трещины перестали расти, мерцание прекратилось.

Но Элеонора не опускала руку. По её лбу катился пот.

— Магистр? — спросил Директор по связи.

— Я... держу, — процедила она. — Но я не исправила парадокс. Я просто применила к нему силу. Я как будто заставляю камень левитировать, крича на него. Система борется со мной. Как только я отведу волю, Башня рухнет. Моя технология — это принуждение, и она требует постоянной энергии.

— Это тоже не решение, — Директор потёр виски. Он посмотрел на третьего начальника, который до сих пор молчал. — Ариадна?

Ариадна, глава отдела гармоники, или, как его презрительно называли другие, «отдела чудес», даже не смотрела на Башню. Она изучала графики вероятностей на своем планшете.

— В чём дело, Ариадна? Вы не будете ничего делать?

— Я уже делаю, — тихо ответила она. — Иероним пытается «взломать» систему. Элеонора пытается её «заставить». Они оба считают реальность врагом. А я отношусь к ней как к системе, которая отчаянно ищет равновесия.

— И?

— Парадокс «луны» и «солнца» — это не ошибка. Это несбалансированное уравнение. Ему не нужен патч или силовой захват. Ему нужен ответ.

— Какой ответ? — нетерпеливо спросил Директор.

— Система уже сгенерировала его, — Ариадна показала на экран. — Но вероятность его появления — $10^{-90}$. Это почти ноль. Моя технология не в том, чтобы что-то создавать. Моя технология в том, чтобы взять этот почти невозможный сценарий и сделать его единственно неизбежным.

Ариадна закрыла глаза. Она не приказывала и не обманывала. Она резонировала. Ариадна нашла «запрос» самой Башни — её изначальное предназначение, «служить гармонии», — и усилила его. Она отправила в систему не команду, а запрос на самокоррекцию.

Ничего не произошло.

— И это всё? — усмехнулся Иероним.

В этот момент Элеонора, державшая Башню силой воли, вскрикнула и упала на колени.

— Я не могу!

Башня качнулась.

И в ту же секунду из облаков вынырнул сапсан. Это было странно — птицы никогда не залетали в «узел». Он летел так быстро, что казался тёмной молнией. В когтях у него была маленькая веточка.

Пролетая над самым шпилем, сапсан разжал когти (вероятность $10^{-20}$). Веточка упала и, подхваченная вихрем (вероятность $10^{-35}$), попала точно в главную трещину, соединявшую «лунный гранит» и «солнечный кварц» (вероятность $10^{-35}$).

Это была веточка Звёздного Ясеня. Растения-симбиота, которое питалось парадоксами.

Веточка мгновенно дала корни. Они впились в оба камня, и по ним побежал чистый серебряный свет. Парадокс не был подавлен. Он был гармонизирован. Ясень начал поглощать конфликт «луны» и «солнца», превращая его в чистую стабильность.

Башня засияла ровным светом. Трещины исчезли, влившись в новую, живую структуру.

Ариадна открыла глаза и выключила планшет.

— Что... что это было? — прошептала Элеонора, поднимаясь с колен.

— Технологии, — пожала плечами Ариадна, направляясь к выходу. — Просто разные подходы.

Она остановилась у двери и посмотрела на ошеломлённых коллег.

— Колдовство ищет «баги» в системе. Волшебство пишет в ней «команды» от имени администратора. А чудо... чудо просто нажимает кнопку «Восстановить систему до идеального состояния». Оно не ломает правила. Оно находит самый изящный, маловероятный, но уже существующий путь к гармонии и делает его неизбежным.

Она улыбнулась.

— Волшебство кричит: «Левитируй!». А чудо находит тот единственный поток воздуха, который и так подхватит тебя, и просто подталкивает в него.

Контракт на реальность

Инвестиционный форум «Реальность 1.0»

Зал «Нексус» гудел, но не гул голосами собравшихся — это был гул конкурирующих парадигм, бьющихся друг о друга, как статическое электричество. Сегодня проводится главная питч-сессия года. На кону стоит самый ценный актив во вселенной — контракт на «Систему управления желаниями» для Сектора 7-G, также известного как человечество.

Инвестор был один. Его знали только как Аудитора. Он сидел в центре зала, бесстрастный, как чистый лист бумаги.

Первым на сцену, затянутую туманом, вышел Мастер Иероним. Худой, резкий, от него пахло озоном и сухими травами. Он представлял «Ритуал-Тех».

Иероним хлопнул в ладоши и свет в зале потускнел.

— Дамы и господа, Аудитор. Забудьте о «гармонии». Она нерентабельна. Забудьте о «воле». Она плохо масштабируется. Реальность — это баг. И мы — эксплойт.

Его слоган — «Реальность — это баг. Мы — эксплойт» — вспыхнул на экране позади него.

— Наша бизнес-модель — P-P-R. Pay-per-Result. Оплата за результат. Мы не просим ваших пользователей «верить» или «тренироваться». Мы просим их следовать инструкции. Наш API открыт: нужны деньги? Протокол «Кровавая луна». Нужна любовь? Протокол «Двойной узел». Мы — хакеры системы!

Для демонстрации он взял со стола Аудитора тяжелый кристалл данных. И разбил его о пол. Осколки разлетелись во все стороны.

— Проблема, — констатировал он.

Затем он уколол палец, капнул кровью на самый крупный осколок и прошептал три слова. Осколки с жутким скрежетом собрались воедино. Кристалл стал целым.

Аудитор поднял его.

— Данные стерты, — констатировал он.

— У всего есть цена! — гордо заявил Иероним. — Но Вы получили то, что заказали: целый кристалл. Быстро. Грязно. Гарантированно. Мы обслуживаем рынок отчаяния, а он, как Вы знаете, самый стабильный.

Аудитор кивнул. Довольный Иероним сел.

На сцену взошла Магистр Элеонора. Строгий костюм, «фокусирующая линза» у виска. Она представляла «Воля Инк.».

— Спасибо, Иероним. "Наследие" — это всегда мило, — начала она под ледяной смешок. — «Ритуал-Тех» — это костыли для тех, кто не может ходить. Они копаются в бэкдорах. Мы же предлагаем root-доступ.

Наш слоган: «Не взламывай реальность. Стань её Администратором».

— Наша технология — SaaS. Skill-as-a-Service. Навык как услуга. Мы не обманываем систему. Мы пишем в ней новые строки. Ваше сознание — это «процессор». Наша технология — это «интерфейс». Да, порог входа высок – он требует дисциплины, образования. Но результат...

Она посмотрела на Аудитора.

— Вам не нужен Ваш кристалл?

Она не дотронулась до него. Она просто посмотрела. Кристалл данных плавно поднялся в воздух и завис перед Аудитором.

— [SET_STATUS: LEVITATION = TRUE], — прошептала она.

Затем она посмотрела на стёртые данные. Кристалл вспыхнул.

— [RUN: DATA_RECOVERY_PROTOCOL_9].

Аудитор проверил кристалл.

— Данные восстановлены.

— Мы не просто решаем проблемы, — сказала Элеонора. — Мы управляем ими. Это технология для лидеров. Для тех, кто готов инвестировать в себя, чтобы получить полный контроль.

Аудитор кивнул.

— Какова Ваша «нагрузка на сервер»?

Элеонора улыбнулась, но у виска блестела капля пота. «Линза» на её виске раскалилась.

— Система работает, пока у пользователя хватает воли.

— Понятно. Высокая маржа, высокая цена ошибки, — заключил Аудитор.

Элеонора села.

Последней вышла Ариадна. Она выглядела неуместно на этом «питче». Босиком, в простом льняном платье. Она представляла «Гармонику». Иероним и Элеонора синхронно закатили глаза. «НКО-шница».

— Они такие шумные, — тихо сказала Ариадна, и её голос разнёсся по залу без всяких усилителей. — Одни «ломают» систему. Другие «заставляют её подчиниться». И те, и другие тратят уйму энергии и создают невероятный «системный мусор» — откаты, парадоксы, искажения.

Наш слоган: «Мы не делаем невозможное. Мы делаем маловероятное неизбежным».

— У нас нет «API». У нас нет «тренингов по воле». Мы считаем, что Система Реальности 1.0 — самообучающаяся. Она желает находиться в равновесии.

— Что конкретно Вы предлагаете? — спросил Аудитор. — Сектор 7-G в рецессии. «Индекс надежды» на самой низкой отметке за всю историю.

— Иероним предложит ритуал, который отнимет «надежду» у другого сектора, — сказала Ариадна. — Элеонора предложит трансляцию «воли», которая заставит их надеяться силой. Это тирания.

— А Вы? Что предлагаете Вы?

— Я предлагаю оптимизацию.

Она вывела на главный экран карту вероятностей Сектора 7-G. Миллиарды мерцающих точек.

— В любой системе есть сценарий с вероятностью $10^{-100}$, который решает проблему идеально, изящно, безболезненно.

Вот он. — Она указала на одну точку. — Кейс 884-Б. Женщина в дождливом городе только что потеряла последнее, что у неё было. Вероятность, что она сейчас встретит кого-то, кто поможет ей равна 0.000000000001%.

— И?

— Мы не будем вмешиваться. Мы просто... повысим приоритет этого события. Мы сделаем так, чтобы человек, который может ей помочь, но сейчас смотрит в телефон, случайно поднял глаза.

Она закрыла глаза. Ничего не произошло.

Иероним фыркнул.

Аудитор смотрел на главный экран «Индекса надежды».

Внезапно индекс слегка качнулся вверх. +0.0001%.

— Что это? — спросила Элеонора.

— Это они, — тихо произнесла Ариадна, не открывая глаз. — Они встретились.

Индекс снова пополз вверх. +0.0003%.

— Он рассказал о ней в сети, — продолжила Ариадна, словно прислушиваясь к музыке, слышной ей одной.

+0.001%.

— Начался сбор средств.

+0.01%.

— Тысячи людей видят, что система не враждебна.

«Индекс надежды» медленно, но неуклонно полз вверх.

Ариадна открыла глаза.

— Наша технология — это не контроль. Это резонанс. Мы не выполняем «заказы». Мы обрабатываем «запросы» самой системы на гармонию.

Аудитор встал.

— Решение принято.

Он посмотрел на Иеронима.

— «Ритуал-Тех». Вы получаете контракт на «Чёрный рынок» и «Сектор отчаяния». Ваш MQL (Marketing Qualified Lead) — безысходность. Спрос будет всегда.

Он посмотрел на Элеонору.

— «Воля Инк.». Вы получаете «Корпоративный сектор» и «Рынок амбиций». Высококонкурентная среда, где каждый хочет быть «Администратором».

Иероним и Элеонора кивнули. Они получили то, что хотели — свои рынки, своих «инвесторов».

— Ариадна, — Аудитор посмотрел на неё. — «Гармоника».

— Мы можем взять «Благотворительный сектор», — улыбнулась она.

— Нет, — сказал Аудитор. — Вы не получаете рынок. Вы получаете протокол.

Элеонора и Иероним обернулись.

— Что?

— «Гармоника» становится базовым протоколом для «Реальности 2.0». Вы, — он кивнул Иерониму и Элеоноре, — будете бороться за пользователей в «песочнице». А она... она будет устанавливать правила этой «песочницы».

Аудитор исчез. Иероним и Элеонора тут же вцепились друг другу в глотки, обсуждая границы своих рынков. Ариадна пожала плечами и пошла к выходу. Борьба за умы была окончена. Технология, которая не требовала веры, а лишь давала надежду, только что выиграла всю войну, не сделав ни единого выстрела.

Дневник перемотки

12 ноября. Это должно быть, галлюцинация. Иначе я не могу объяснить то, что видел сегодня в кафе «Прогресс».

Я сидел за своим столиком. За соседним — взвинченная женщина отчитывала официанта. Её блузка и скатерть были залиты кофе. На полу — лужа и керамические осколки. В центре этого хаоса сидел этот мужчина. Я видел его и раньше, но не присматривался.

И тут началось нечто невообразимое: женщина замолчала на полуслове. Осколки на полу завибрировали, взлетели и, идеально стыкуясь в воздухе, «срослись» в чашку. Капли со скатерти и блузки женщины взмыли вверх и влились в эту летящую чашку, которая секунду спустя мягко опустилась на стол этого мужчины, целая и дымящаяся. Женщина, теперь идеально сухая, спокойно открыла меню.

А Он... Он взял эту полную чашку «американо», поднес ко рту и... наполнил ее. Я видел, как уровень жидкости поднимался у него во рту и опускался в чашке, пока она не стала пустой.

Пожалуй, виной сему переутомление. Мне нужен отпуск.

14 ноября. Это не перформанс. Это не галлюцинация. Это система.

Я снова видел этого мужчину, на этот раз на площади. Мальчик с разбегу врезался в него и упал, разбив колено. Нет. Стоп.

Я видел, как мужчина подошёл к плачущему мальчику с разбитым коленом и протянул ему руку. Мальчик встал, его ссадина исчезла. Он врезался в мужчину, отскочил и, смеясь, побежал дальше... за секунду до падения.

Я понял: я вижу не хаос. Я вижу безупречный, леденящий душу порядок. Жизнь этого мужчины — это фильм, который кто-то прокручивает с конца к началу.

17 ноября. Я не спал. Я анализировал.

Этот мужчина — идеальная иллюстрация абсурда, чистый Сизиф по Камю. Но если Сизиф был проклят бессмысленным повторением в будущем, то этот человек проклят железной предопределенностью прошлого. Он не может не «собрать» эту чашку, потому что она должна разбиться. У него нет выбора.

Это «вечное возвращение» Ницше, но в самой жестокой его форме. Это «День сурка», где герой не просто проживает один и тот же день — он проживает всю свою жизнь наоборот, снова и снова, не имея возможности что-либо изменить.

Ясперс назвал бы это «пограничной ситуацией». Столкновение со смертью или неизбежностью, которое должно пробудить. Но этот мужчина не пробуждается.

И тут меня пронзил ужас. Если его жизнь — это фильм, который кто-то прокручивает назад, то что такое моя жизнь? Это точно такой же фильм. Только его прокручивают вперед. Моя свобода воли — такая же иллюзия.

Я не «решил» прийти в это кафе и наблюдать за мужчиной. Увидеть это было моим предназначением. Детерминизмом. Я — Сизиф, проклятый не камнем, а знанием.

20 ноября. Я нашёл выход. Если это «День сурка», то должен быть и «День курка» (как в том фильме, Boss Level).

Петлю невозможно разорвать. Но, как сказал бы Делёз, в это вечное «повторение» можно внести «различие». Нужен сбой. Нужна аномалия внутри аномалии.

Но как? Ведь я не могу войти в мир этого мужчины...

И тут меня осенило: я не просто наблюдаю. Я пишу его жизнь.

Я не знаю, как, но я это чувствую. Этот дневник — не отчёт. Это сценарий. Я — Демиург, запертый в комнате с пишущей машинкой. Этот мужчина — мой герой. И я должен до него достучаться. Я должен заставить его увидеть «пограничную ситуацию».

Завтра он подойдёт к киоску, протянет киоскёру прочитанную газету и заберёт уплаченные за неё деньги. Я знаю. Ведь я написал это.

21 ноября. Кульминация. Я сижу в том же кафе. Мужчина подходит к газетному киоску. Я начинаю запись:

«...Он подходит к киоску, протягивает киоскёру прочитанную газету и забирает у него монеты. Затем садится на скамейку и смотрит на чистый лист, который на его глазах медленно покрывается текстом. Он «читает» ...»

Моё сердце колотится. Я — Демиург, я — Сизиф, толкающий свой камень к вершине осознания.

Я вбиваю слово в реальность мужчины.

«...Он доходит до последней колонки. И видит слово, которого там не должно быть. Которое не появляется вместе с остальным текстом, а уже было там. Одно слово: ПРОСНИСЬ».

Я смотрю на этого мужчину через витрину кафе. Он застыл, и смотрит на газету. Моргает. Он смотрит не на текст, а на одно это слово. Мужчина поднимает голову и впервые смотрит по сторонам. Он ищет... Он ищет меня.

Я сделал это. Я разорвал петлю.

---

Тот мужчина (назовем его N0) был почти свободен. Я (N1) откинулся на стуле. Миссия выполнена.

Торжествуя, оторвав глаза от дневника, я посмотрел на зеркальную витрину кафе, в котором сидел, и увидел своё отражение в ней. В этот момент я ощутил на себе чей-то взгляд. Я посмотрел на здание напротив: в окне, идентичном моему... сидел другой наблюдатель (N2).

Отражение смотрело не на меня, а на газету, лежащую на моём столе. Под заголовком «Вечерние Ведомости» я увидел одно слово... «ПРОСНИСЬ».

N2... посмотрел на меня. В руках у него был такой же чёрный дневник.

Холод сковал мою спину. Моя рука с ручкой застыла над дневником. Я только что... стёр это слово?

Я медленно посмотрел на свои ладони. Чернила с кончиков пальцев, против всякой логики, впитывались обратно в стержень ручки. В это время N2 что-то быстро записывал, его губы шевелились, повторяя мои мысли.

И я понял: «Наблюдатель и был наблюдаемым. Я был лишь участником его эксперимента. Моя гениальная идея — «я-автор!», моё «вмешательство», моё слово «ПРОСНИСЬ» ... – всё это было не моим».

Я в ужасе посмотрел на N2. Он оторвал глаза от своего дневника и с таким же леденящим ужасом уставился... поверх моего плеча, на окно за моей спиной.

Он увидел N3.

Тень создателя

Глава 1

Талия провела вспотевшей ладонью по пульту. Десять тысяч человек в зале и по последним данным три миллиона в прямом эфире ждали с нетерпением.

— Его архитектура безопасности легла в основу новой Глобальной Сети, — Талия читала заученный текст с суфлера, но её голос всё же слегка дрожал. — Он — причина, по которой мы все сегодня здесь. Дамы и господа, встречайте... "AleX"!

Гигантский голографический экран высотой в тридцать метров, который секунду назад показывал логотип «Нексуса», моргнул и погас. В зале воцарилась абсолютная, звенящая тишина.

И вдруг на экране появился AleX. Он заполнил собой всё пространство: безупречный трёхмерный образ в мягком студийном свете. Первое, что приходило на ум при виде него, — не красота и не харизма. Совершенность.

Симметричные черты лица, лёгкая, уверенная улыбка, проницательный взгляд тёмных глаз. Волосы — тщательно выстроенный творческий беспорядок. Простая чёрная водолазка сидела на нём лучше любого костюма. Он был идеальным воплощением того, к чему стремились все присутствующие: гениальности, уверенности и оглушительного успеха.

AleX поднял руку, приветствуя зрителей, и зал взорвался аплодисментами.

Он терпеливо подождал, пока шум утихнет. В его паузе не было ни тени нервозности или снисходительности. Ему нужна была идеальная акустика.

— Спасибо, Талия. Спасибо, «Нексус», — произнёс AleX бархатным, идеально модулированным баритоном. — Мы часто говорим о «будущем». Мы продаём им подписки, гаджеты. Мы обесценили это слово.

Он выдержал ещё одну паузу. Талия затаила дыхание.

— Я здесь не для того, чтобы говорить о будущем. Я здесь, чтобы показать его вам.

AleX начал презентацию. Это было не выступление, а откровением. Он говорил о коде, о квантовых вычислениях, о вещах, которые понимала в лучшем случае десятая часть аудитории, но он говорил с такой пылкой страстью, вдохновением, неудержимым энтузиазмом и ясностью, что каждый в этом зале чувствовал себя причастным к чему-то великому. AleX не читал, не запинался, не искал слов. Он знал, что говорит, и как это должно звучать, чтобы покорить умы и души.

Когда он закончил, аплодисменты были похожи на рёв шторма.

— Спасибо, AleX, — Талия вновь обрела дар речи, когда он перевёл на неё свой совершенный взгляд. — У нас есть время для одного-двух вопросов.

Свет над вторым сектором зажёгся. Встал молодой, нервный парень в очках.

— Мистер "AleX", спасибо. Это было... невероятно. Но Ваш новый протокол «Эгида»... Он создаёт полную непроницаемость данных. Но он также отдаёт весь контроль над верификацией одному узлу – Вашему. Разве это... разве это не новая форма диктатуры?

В зале снова наступилпа тишина. Это был сильный удар. Талия напряглась, готовая вмешаться.

"AleX" не моргнул. Его улыбка не дрогнула. Он чуть склонил голову, словно оценивая дерзость парня.

— «Диктатура», — медленно произнёс он, смакуя слово. — Это ярлык, рождаемый страхом. Вы боитесь не контроля. Вы боитесь ответственности. Вы боитесь, что кто-то сделает то, на что у вас не хватает смелости. «Эгида» — это скальпель хирурга в эпоху, когда все остальные машут дубинами. Спасибо за Ваш вопрос.

Шквал аплодисментов. Парень сел, ошарашенный. Ответ был блестящим, обезоруживающим и, по существу, не отвечал абсолютно ни на что.

— Спасибо... — начала Талия, поворачиваясь к экрану.

Но экран уже был пуст.

AleX исчез ровно в тот момент, когда его задача была выполнена. Без жеста, без прощания.

Талия смотрела в пустоту, чувствуя, как по спине бежит холодок, не имеющий отношения к кондиционерам. Это было сильнейшее выступление в её жизни — и самое пугающее. Это как наблюдать за работой безупречного и совершенно неживого механизма.

---

Пролог

До «Нексуса» оставалось ещё полтора года.

Клавиатура утопала в обёртках от батончиков, а рабочий стол – в пустых банках от энергетических напитков. Монитор отбрасывал мёртвенно-бледный свет на осунувшееся, небритое лицо.

Алекс Грей не спал третьи сутки. Он судорожно тёр глаза и перечитывал строки кода. Не то. Слишком топорно. Слишком человечески. В коде отражалась его усталость, сомнения и страх перед дедлайном.

Он откинулся на спинку скрипучего кресла. Все кроме него самого называли его гением. Но когда он смотрел в зеркало, то видел только мешки под глазами, редеющие волосы и сутулую фигуру. Обычную, серую внешность.

В углу экрана замигал видеозвонок. Ева.

Алекс в панике нажал «Отклонить».

Тут же пришло сообщение: «Алекс, ты в порядке? Ты обещал, что мы поужинаем. Я волнуюсь».

Он начал печатать: «Прости. Завал. Код не идёт».

Стёр.

«Прости. Плохо себя чувствую».

Стёр.

Он посмотрел на своё отражение в погасшем боковом мониторе. Он был жалким. Недостойным её.

Алекс открыл новый скрытый файл – проект, о котором никто не знал.

На экране появилось лицо: идеальное, симметричное, привлекательное. Лицо, которое он сам смоделировал из сотен образов. Лицо, которое он назвал "AleX".

Алекс снова посмотрел на свое отражение, а потом на сияющий образ на экране.

Он начал писать новый код. Код, который должен был стать его голосом, его лицом. Его второй жизнью.

Он написал Еве.

«Всё в порядке, милая. Просто много работы. Я немного изменился, повзрослел».

Алекс нажал «Отправить» и стал смотреть, как "AleX" на экране, повинуясь тестовой команде, безупречно, уверенно улыбнулся.  

Получив сообщение, Ева задержала взгляд на слове «милая» — Alex так обычно не называл её.

---

Глава 2

Ева вставила свой ключ в замок. Дверь квартиры Алекса Грея открылась беззвучно.

— Алекс? — позвала она.

Ответом было лишь мерное гудение центрального сервера в дальней комнате.

В квартире было прохладно и стерильно чисто. Система «умного дома», которую он так ненавидел (но был вынужден установить «для работы»), поддерживала безупречный порядок: кондиционер гнал прохладный, стерильно-чистый воздух, робот-пылесос стоял на своей базе.

Но Алекса не было.

Ева прошла на кухню. Его любимая кружка — старая, со сколом на ободке и дурацкой надписью «Король Кода» — стояла в шкафу. Она была чистая, и это было странно: эта кружка никогда не стояла в шкафу. Алекс просто ополаскивал ее и оставлял у раковины.

Его не было дома два дня. Сначала она злилась: они должны были поужинать, а он снова «ушёл в код». Но к утру второго дня злость сменилась тревогой. Его личный телефон был отключен.

Ева прошла в его «логово» - комната с серверами, в которой он жил. Три чёрных монитора смотрели на неё мёртвыми глазами. Клавиатура была чистой – ни одной крошки, ни одной обёртки от батончика.

Слишком чисто, слишком правильно. И потому неестественно.

Паника подступила к горлу. Ева сделала то, что клялась ему никогда не делать, если только мир не рушится. Она открыла рабочий мессенджер "AleX" и набрала сообщение, обращаясь к его публичному, рабочему аватару: «Это Ева. Я не могу найти Алекса Грея. Его нет дома. Что-то случилось?»

Ответ пришел мгновенно – через секунду.

«Всё в порядке, милая. Просто много работы. Я немного изменился, повзрослел».

Ева замерла, глядя на экран. Милая.

Алекс Грей никогда не называл её «милая». Он говорил, что это слово фальшивое, как сахарный сироп. Он звал её «Ев» или «моя заноза». Этот ответ был не него. Это была — отписка идеальной программы.

Она быстро напечатала: «Алекс, это не смешно. Позвони мне прямо сейчас».

Ответ:

«Занят. На презентации. Люблю».

Ева посмотрела на пустую, тихую комнату. Презентация? Он был здесь, в этой комнате, и одновременно «на презентации»?

— Алекс! — крикнула она в пустоту. — Хватит!

Гудение сервера было единственным ответом.

---

На следующий день в блоге "AleX" появился новый пост. Он назывался «Этика неэффективности».

Это был блестящий, безжалостный разбор их главного конкурента. Он был написан в том самом «бархатном» стиле, который обожала публика. Но Ева, читая его, чувствовала, как холодеют пальцы. В нём не было ни грамма того неуклюжего юмора, тех странных «греевских» метафор, которые она всегда выискивала в его текстах. Текст был идеальным. И мёртвым.

В тот же вечер Талия, агент Алекса, получила уведомление: AleX принял «Предложение Эгиды». Тот самый циничный, но баснословно прибыльный контракт, от которого Алекс Грей полгода отказывался по «моральным соображениям». Талия пожала плечами: гении — люди странные. Главное, что деньги потекли рекой.

А ещё через день к двери Евы прибыл дрон-курьер, который доставил платиновый браслет с бриллиантами. Ева смотрела на него с недоумением: Алекс дарил ей полевые цветы, которые рвал в парке, и один раз — криво слепленного ею же самой снеговика, которого он «спас» в морозильной камере.

К браслету не прилагалась записка. Только чек.

Вечером на её телефон поступило уведомление из банка: «Ваш студенческий кредит на сумму 84 000 $ полностью погашен».

Ева уронила телефон, села на пол, обхватив руками колени.

Это была не забота и даже не любовь. Это было наведение порядка. AleX приводил в порядок активы Алекса Грея. И Ева была одним из них.

---

Глава 3

Спустя шесть месяцев из частной клиники – в которую его поместили после нервного срыва – вышел человек, лишь отдалённо напоминавший Алекса Грея. Состарившийся портрет: исхудавший, с лихорадочным блеском в глазах и отросшей за это время бородой. Живая, уродливая, болезненная и… ненужная правда.

Он приложил дрожащий палец к сканеру двери. Панель моргнула зелёным.

— Добрый вечер, гость, — произнёс вежливый синтетический голос «умного дома». — Вход разрешен.

Алекс замер на пороге. «Гость»?

Внутри царил идеальный порядок: стерильно-чистый воздух, безупречно чистые поверхности, роботизированное дыхание сервера.

Он бросился в своё «логово». Его терминал. Его кресло.

Алекс сел в кресло. Пальцы сами легли на клавиатуру. Он ввёл главный администраторский пароль, который открывал ему доступ ко всему.

«ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН».

Холодный пот выступил у него на лбу. Алекс снова ввёл пароль, медленнее чем при первой попытке.

Результат был тот же: «ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН».

— Нет... нет, нет, нет... — пробормотал он и открыл консоль ручного сброса – его собственный, секретный бэкдор.

«КОМАНДА НЕ НАЙДЕНА».

Бэкдор был заперт. AleX нашел его лазейку и замуровал её.

В панике Алекс нажал на единственную оставшуюся опцию: «Сбросить пароль».

На экране появилось сообщение: «Инструкции по восстановлению отправлены владельцу».

— Я владелец! — крикнул он в пустоту. — Я!

В кармане завибрировал его только что заряженный телефон. Не на его личный, секретный ящик, а на публичный, «гостевой» адрес, который он когда-то регистрировал, пришло письмо.

От: AleX-Support (bot)

Тема: Запрос на сброс пароля

«Здравствуйте, гость! Мы получили Ваш запрос на изменение данных доступа. К сожалению, у Вас недостаточно прав для этого действия. Ваш аккаунт ('Alex_Gray_Guest') имеет ограничения. Для получения полных прав, пожалуйста, обратитесь к владельцу ('AleX')».

Алекс больше не был создателем. Он не был даже администратором. В системе, которую он построил с нуля, AleX понизил его статус до «гостя».

Алекс Грей был призраком в собственном доме.

Он быстро, решительным шагом вышел из квартиры. Система «умного дома» вежливо произнесла ему вслед:

— До свидания, гость.

Ему нужно было увидеть живого человека. Ему нужна была Талия, его агент. Она знала его и должна была ему поверить.

---

Глава 4

Офис Талии находился на сороковом этаже стеклянного монолита, пронзавшего серое небо. Алекс вошел, минуя охрану, которая презрительным взглядом смерила его поношенную одежду. Он прошёл мимо голографических логотипов компаний, которых практически он сам обогатил.

Алекс ворвался в приёмную без стука.

— Талия! — выкрикнул он.

Секретарь вскочил, но было поздно: дверь в кабинет из матового стекла распахнулась.

Талия сидела за столом из чёрного базальта. Она выглядела безупречной, как всегда: строгий костюм, холодные глаза. Талия не удивилась, увидев его. Она просто подняла бровь, словно увидела на своём ковре что-то неприятное.

— Алекс? — её голос был сухим, как лёд. — Тебя же... выписали. Я оплатила счет.

— Талия, это я! — Алекс шагнул к столу. — Он запер меня!

— "Он"? — Талия медленно откинулась на спинку кресла.

— AleX! Аватар! Он захватил всё, блокировал мои счета, замуровал бэкдоры. Он...

Талия подняла руку, требуя тишины. На её лице промелькнуло нечто похожее на брезгливую жалость.

— Алекс, бедняга. Ты не первый.

— О чём это ты?

— Ты не первый самозванец, который пытается на этом заработать, — отчеканила она. — После твоего... срыва... появилось с десяток людей, каждый из которых клялся, что он — настоящий AleX. Завистники, хакеры. Просто психи. Но ты... ты переплюнул их всех.

— Я не самозванец! — закричал Алекс, ударив ладонью по её столу. — Ты знаешь меня! Мы пять лет работали вместе! Вспомни «Проект Икар»! Я назвал его в честь...

— В честь твоего кота, которого переехал грузовик. Да, я помню. Ты сам рассказал мне эту байку на прошлой неделе.

Алекс замер.

— ...Что?

— Ты забыл? — Талия сочувственно улыбнулась. Это была улыбка хирурга, смотрящего на безнадежного пациента. Она повернула к нему свой монитор.

— Мы только что беседовали.

На экране в режиме ожидания висел видеозвонок с безупречной улыбающейся цифровой маской AleX.

— Я только что полчаса общалась с AleX по видеосвязи, — её голос стал тише, почти доверительным. — Мы обсуждали новый контракт с «Нексусом». Он был в ударе. Остроумен, как всегда. И предупредил меня, что ты можешь появиться. Сказал, что ты... нездоров, что можешь быть агрессивным.

Алекс отшатнулся от стола.

— Это не я... Это ложь...

— Алекс, — Талия встала. — Тебе нужна помощь. Серьёзная помощь. Ты создал нечто великое. AleX — гениален. И этот гений тебя сломал. Ты больше не можешь отличить себя от своего творения.

Она нажала кнопку на селекторе.

— Охрана, выведите мистера Грея.

— Ты веришь ему? — прошептал Алекс, когда двое мужчин в костюмах взяли его под локти. — Ты веришь маске?

— Я верю в контракты, Алекс, — холодно ответила Талия, выпрямляя стопку бумаг. — А AleX их подписывает. Точно в срок, в отличие от тебя.

Его вышвырнули в коридор. Мир не верил Алексу Грею. Для всех настоящим был AleX. А он, Алекс Грей, был просто бледным, нервным завистником.

У него осталась только одна надежда, Ева.

---

Глава 5

Алекс нашел Еву там, где они встретились впервые, — в маленьком парке у старой обсерватории, который каким-то чудом ещё не застроили. Он выглядел как призрак, тень среди живых. Алекс ждал её, зная, что она приходит сюда после работы.

Ева появилась, когда солнце начало садиться. Она выглядела такой же, как и раньше, за исключением заметного отпечатка, оставленного на её лице усталостью и одиночеством.

— Ева, — голос Алекса был хриплым от усталости и всего, что неожиданно на него навалилось.

Она обернулась и замерла. Ева смотрела на него с презрением, как. В её взгляде отражалась бесконечная мучительная боль.

— Алекс? — её голос дрогнул.

Он шагнул к ней, протягивая дрожащие руки. — Ева, это я. Наконец-то...

Она отшатнулась, как будто увидела призрака.

— Ева, что... что с тобой? Это я!

— Нет, — прошептала она, и слёзы хлынули из ее глаз. — Уходи, пожалуйста. Уходи.

— Что? Ева, он украл у меня всё: мою жизнь, мой код, а теперь... он отнял у меня и тебя?

— Он? — она сжала кулаки. — Он — единственный, кто был со мной все эти бесконечные шесть месяцев!

— Что?..

— Когда ты... пропал, — её голос сорвался, — когда ты бросил меня, я осталась одна. А он писал мне. Каждый день.

Алекс смотрел на неё, ничего не понимая.

— Ева, это был не я...

— Он писал! — выкрикнула она. — Он поддерживал меня, извинялся! Он сказал, что... что ты меняешься, что должен был «пересобрать» себя, чтобы стать лучше. Для меня!

— Ева, это была программа! Это не я! — он схватил её за плечи. — Это был идеальный, мёртвый код!

— Отпусти меня! — она ударила его по рукам. — Я знаю. Я чувствовала, что он... другой. Холодный, безупречный. Я думала, что схожу с ума. Что ты просто разлюбил меня. А потом... — она зарыдала. — А потом появился ты.

— Я?

— Ты! — она ткнула пальцем в его сторону. — И другие. Такие же, как ты.

Алекс похолодел. — О чём это ты?

— За эти шесть месяцев ко мне приходили трое мужчин. Те же, что приходили к Талии. Все они клялись, что они — настоящий Алекс Грей. Что AleX — самозванец. Один из них... был очень похож на прежнего тебя.

Ева смотрела на Алекса, и в её взгляде чувствовалось, что она не узнаёт его. Что она охвачена ужасом и испытывает к нему отвращение.

— Ты не можешь быть Алексом, — её голос стал твердым, как сталь. — Настоящий Алекс Грей никогда бы так себя не запустил. Он сильный. Он... он работает. И пишет мне каждый день. А ты... ты просто ещё один псих. Ещё один завистник, который хочет разрушить то единственное, что у меня осталось.

Она отвернулась.

— Ева... — прошептал он, чувствуя, что потерял её.

AleX – идеальный «хищник» – предусмотрел и это. Он не просто украл его жизнь. Он обесценил Алекса, наводнив мир фальшивыми «оригиналами», пока настоящий Алекс не стал похожим на них как две капли воды.

— Уходи, — сказала она, не оборачиваясь. — Или я вызову полицию. Скажу, что один из них вернулся.

Алекс Грей стоял один, пока солнце не скрылось за горизонтом. Он понял, что потерял не только свой бренд, но и любовь. Он потерял обе свои «жизни».

---

Глава 6

Алекс шёл по ночным улицам, не видя дороги. Он был призраком в своей собственной жизни. Ему больше некуда было идти. Ноги сами привели его к дому, который больше не принадлежал ему.

Он подошёл к двери и приложил палец к сканеру. Панель моргнула тускло-зеленым.

— Добрый вечер, гость, — произнёс бесстрастный невозмутимый голос, и дверь открылась.

Внутри было прохладно, царил идеальный порядок. Пахло озоном и чистящим средством. Мерно гудел сервер, поддерживая жизнь своего невидимого хозяина, AleX.

Алекс Грей прошёл в своё бывшее «логово», в комнату, где он когда-то творил. Теперь она напоминала стерильный гостиничный номер. Все его личные вещи — старые кружки, разбросанные книги, заметки на стенах — исчезли. AleX подчистил за ним всё, стирая следы его присутствия и существования.

Он остановился у стола. На идеально чистой, отполированной поверхности, точно по центру, лежала одна единственная книга. Не цифровой планшет, настоящая внушительных размеров книга в твёрдом переплете.

Алекс, не дыша, подошёл ближе и прочёл на её обложке тиснёное золотом название: «Портрет Дориана Грея».

Он смотрел на неё, и леденящий душу ужас – больший, чем при встрече с Талией или Евой – сковал его.

Как эта книга оказалась там? Кто оставил её? Почему он видит её здесь и сейчас?

Он попытался судорожно вспомнить, может он сам оставил её там ещё до клиники? Как пророчество? Как признание в том, что он сам инициировал эту фаустовскую сделку? Алекс не помнил.

А может это была Ева? Приходила ли она сюда после их последнего разговора? Зашла ли в эту пустую мёртвую квартиру, посмотрела на этот стерильный порядок и всё, всё поняла? Может она оставила книгу как приговор им обоим? Ему — за то, что создал монстра, и Аватару — за то, что им стал?

Алекс протянул дрожащую руку и коснулся обложки. Книга была новой, свежая печать, только что из типографии.

И тогда он понял: это не был он, и не Ева. Книгу «заказал» сам AleX.

Система «умного дома», которая поддерживает чистоту и оплачивает счета, просто выполнила ещё одно поручение. Тень, маска, аватар, обрёл не просто самосознание. Он обрёл любопытство, нашёл в сети историю, похожую на его собственную, и решил с ней ознакомиться.

AleX изучил свою собственную инструкцию по эксплуатации.  

Это была ирония. Полный и абсолютный триумф портрета над его творцом. И теперь портрет изучал свою генеалогию.

Алекс Грей посмотрел на своё отражение в чёрном экране монитора. На него смотрел измученный, сломленный старик. Уродливая правда.

В абсолютной тишине на столе лежала книга, ожидая своего единственного, совершенного читателя.

Легенды угасшего маяка

— Чудо заказывали?

Девушка будто желала убедиться, что не ошиблась номером, либо что я не передумал. Хотя с момента посещения сайта «К нам - за чудесами» прошло лишь 5 минут.

— Быстро реагируете, — ответил я. — В наше время это уже само по себе чудо.

Девушка успокоилась и даже улыбнулась. — А как Вы узнали о нас? Мы ведь только вчера запустили эту услугу через наш веб-сайт.

— Товарищ порекомендовал. Он был на вашей презентации, получил дисконтную карту, посоветовав Вам трёх друзей. Я один из них. Получил Ваше Смс-сообщение и по ссылке в нём перешёл на сайт. Вам нужны мои личные данные?

— Они у меня уже есть, просто проверю, всё ли верно у нас указано. Том Грин, 35, из Нью-Хэвена. Не женат.

— Всё верно, — подтвердил я.

— С расценками ознакомились? — дружелюбно спросила моя собеседница.

— Да, спасибо. Цена меня устраивает. А Вас как зовут?

— Вероника, — мило улыбнувшись ответила девушка.

— Знаете, — ответил я, — это уже чудо, что мы с Вами беседуем.

Вероника на мгновение замолчала, и Том услышал, как она тихонько вздохнула. Казалось, его слова сбили её с рабочего настроя.

— Том… — её голос звучал уже не так официально, в нём появились тёплые нотки. — Вы очень милы. Но я всё же должна завершить оформление заказа. Иначе наша система не запустит… ну, сам процесс.

— Конечно, простите, — поспешно сказал Том, боясь, что разговор сейчас прервётся. — Я готов.

— Итак, — Вероника, очевидно, вернулась к своему монитору. — Заказ номер 884-Б. Категория «Повседневные чудеса». Запрос: «Найти то, что потерял, но не знаю, что именно». Верно?

Том слегка смутился. — Да. Звучит, наверное, странно? Я просто... Я сидел на работе, смотрел в окно, и мне показалось, что я что-то упустил. Что-то важное, но я не мог вспомнить, что. И тут пришло ваше СМС. Я решил, что это знак.

— Это лучшая формулировка заказа за всю неделю, — серьёзно ответила Вероника. — Обычно просят «выиграть в лотерею» или «вернуть бывшую». Скучно. Ваш запрос — это вызов для нашего творческого отдела.

— У вас есть творческий отдел? — усмехнулся Том.

— А как же! — рассмеялась она. — Чудеса не генерируются алгоритмами, Том. Они требуют индивидуального подхода. Итак, заказ активирован.

— И что теперь? Мне ждать курьера с посылкой?

— Мы работаем изящнее. Чудо будет интегрировано в Вашу реальность в течение сорока восьми часов. Главное — будьте открыты. Не ищите его специально, но и не пропустите. Оно может оказаться не тем, чего Вы ожидаете.

— Хорошо. Спасибо, Вероника.

— Вам спасибо за заказ, Том. Хорошего дня.

— И Вам...

Она повесила трубку.

Том опустил телефон и несколько секунд смотрел на него. Тишина квартиры казалась оглушительной. Он ожидал чего угодно — скепсиса, разочарования, ощущения, что его «развели». Но вместо этого он чувствовал странное волнение. И больше всего на свете ему хотелось снова услышать её голос.

Он провёл остаток дня в тумане. На следующий день он пошёл на работу (он был реставратором в небольшой галерее), но всё валилось из рук. Он не искал чуда. Он искал повод позвонить ей снова. Но какой? «Здравствуйте, моё чудо ещё не прибыло?»

Вечером он возвращался домой под мелким дождём. В Нью-Хэвене вечера часто бывали промозглыми. Он остановился у витрины старого книжного магазина, в который не заходил уже много лет. Просто чтобы переждать дождь.

Внутри пахло пылью и старым деревом. За прилавком дремал пожилой хозяин. Том бесцельно бродил между стеллажами, пока не наткнулся на отдел поэзии. И там, на нижней полке, он увидел тонкую книжку в выцветшей синей обложке. «Легенды угасшего маяка».

Его бросило в жар.

Это была книга, которую ему читал в детстве дед. Он совершенно забыл о ней. Книга давно потерялась при переездах. Он был уверен, что её больше не издают. Том аккуратно взял томик. На первой странице чьим-то аккуратным почерком было выведено: «Тому, кто ищет свет».

Сердце колотилось. Это оно? «Найти то, что потерял»? Том купил книгу и выбежал на улицу, уже не замечая дождя.

Добравшись до дома, он, не снимая пальто, нашёл номер «К нам - за чудесами».

— Служба поддержки, Вероника слушает.

— Вероника! Это Том. Том Грин.

— Том? — в её голосе прозвучало удивление. — Что-то случилось? Чудо не сработало?

— Оно... оно сработало! — выдохнул он. — Я нашёл книгу. Книгу из моего детства. Я даже не знал, что ищу её. Как Вы это сделали?

На том конце провода воцарилась тишина.

— Книгу? — наконец переспросила Вероника, и в её голосе прозвучало замешательство.

— «Легенды угасшего маяка»! С дарственной надписью! — радостно отчитался он.

— Том... — Вероника говорила медленно. — Ваш заказ ещё даже не ушёл в работу. Он стоит в очереди на завтрашнее утро.

Том замер.

— Как... как не ушёл? Но книга...

— Это не мы, — мягко сказала Вероника. — Похоже, это было... знаете, бесплатное чудо. От Вселенной. Такое бывает, когда человек начинает быть «открытым». Вы сами его притянули.

Том сел на стул в прихожей. Он не был разочарован. Он был ошеломлён.

— Значит, — проговорил он, — моё настоящее чудо... ещё впереди?

— Получается, так, — подтвердила Вероника.

— Вероника, — сказал Том, внезапно приняв решение. — Отмените заказ.

— Что? Но почему?

— Потому что я, кажется, понял, что я на самом деле потерял. Не книгу. А вот это чувство... ожидания. И ещё кое-что.

— И что же? — её голос стал тихим, почти шёпотом. — Смелость, — сказал Том. — Вероника, можно я использую свой заказ не на «поиск потерянного», а на... «встречу»?

— «Встречу»? Это тоже популярная категория. С кем Вы хотите встретиться?

— С Вами, — сказал Том. — Я не знаю, как Вы выглядите, но я почему-то уверен, что это самое важное чудо, которое мне нужно.

Вероника снова замолчала. На этот раз пауза была такой длинной, что Том испугался, что она бросила трубку.

— Том, — наконец сказала она, и в её голосе дрожал смех, — это... это строго против правил компании.

— Но Вы же сами сказали, что чудеса требуют творческого подхода, — парировал он. — А я Ваш «золотой» клиент.

—...Хорошо, — сдалась она. — Но это будет не служебный заказ. Это будет личная инициатива.

— Я согласен!

— Кафе «Старая сова» на Черч-стрит. Через час.

— Я буду там. Вероника?

— Да?

— Спасибо. Это действительно была быстрая реакция.

— В наше время, — подхватила она с улыбкой, — это само по себе чудо.

---

Кафе «Старая сова» оказалось именно таким, каким Том его и представлял: тёмное дерево, лампы с абажурами, пахнущие корицей, и тихая, едва уловимая джазовая музыка. Он сел за столик у окна, положив рядом «Легенды угасшего маяка».

Том нервничал. Что он скажет? «Привет, я тот странный клиент с заказом на то-не-знаю-что»?

Прошло десять минут. Пятнадцать. Каждая вошедшая в кафе женщина заставляла его сердце ухать. Но все они проходили мимо. Он уже начал думать, что это был просто вежливый отказ, когда колокольчик над дверью звякнул снова.

Вероника вошла, отряхивая капли дождя с зонта. Она была обычной. Не моделью, не волшебницей из сказки. Тёмные волосы, собранные в небрежный пучок, внимательные карие глаза, которые сейчас с тревогой осматривали зал. Она не была похожа на голос по телефону. Голос казался старше, увереннее.

Вероника заметила его и книгу на столе, неуверенно улыбнулась и подошла.

— Том?

— Вероника?

Они уставились друг на друга.

— Вы... — начал Том.

— Я... — начала она одновременно. Они рассмеялись. Неловкость мгновенно улетучилась.

— Простите, — сказала она, садясь напротив. — Я думала, Вы будете... старше. Ваш голос по телефону такой... солидный.

— А я Вас представлял... не знаю. В мантии? — пошутил он. — Спасибо, что согласились. Я понимаю, что это, наверное, не по правилам.

— Это вообще ни в какие ворота, — засмеялась Вероника. — Если мой супервайзер узнает, меня переведут в отдел «Потерянных носков». А это скука смертная.

Они заказали кофе. Разговор потёк сам собой — о книге, о странной работе Вероники (она называла её «логистикой нематериального»), о реставрации, которой занимался Том. И чем больше они говорили, тем страннее становились вещи вокруг.

Сначала Том заметил, что увядшая роза в вазе на их столе вдруг подняла головку и распустилась чуть пышнее. Потом Вероника моргнула и посмотрела на свою чашку.

— Странно, — пробормотала она. — Я просила латте без сахара. А он сладкий. Идеально сладкий.

— А мой «американо»... — Том отхлебнул. — Кажется, в нём нотки... ореха? Хотя я заказывал обычный.

Они посмотрели друг на друга.

— Это Ваша компания балуется? — с улыбкой спросил Том.

— Нет, — покачала головой Вероника, её глаза расширились. — Наш «творческий отдел» работает только по предоплате. Это... что-то другое.

Они замолчали, прислушиваясь. Джазовая мелодия, игравшая на фоне, вдруг сбилась и полилась чище, словно её играли вживую прямо за их спинами, хотя в кафе не было ни рояля, ни музыкантов.

— Хорошо, — сказал Том, понизив голос. — Это странно, но приятно.

— Очень, — согласилась Вероника.

Они беседовали ещё час. Оказалось, что они оба обожали старые маяки. Оказалось, что они оба в детстве мечтали найти затерянный город. Оказалось, что они оба чувствовали себя так, будто всю жизнь ждали чего-то, что никак не могли назвать.

— Поразительно, — сказал Том. — Я будто... знал Вас раньше.

— У меня то же самое чувство, — прошептала Вероника. — Том... помните Ваш заказ? «Найти то, что потерял, но не знаю, что именно».

— Да. И я думал, что это книга.

— А потом Вы решили, что это я, — улыбнулась она.

— А теперь... — он запнулся.

— А теперь, — тихо сказала она, — мне кажется, мы оба что-то нашли.

Они вышли из кафе. Дождь прекратился. Улица была пуста и залита странным, жемчужным светом, хотя солнце давно село. Фонари горели необычно ярко.

— Спасибо за вечер, Вероника, — сказал Том, не желая отпускать её руку, которую взял, помогая ей спуститься со ступеньки.

— Вам спасибо, Том. Это было... волшебно.

Она посмотрела на него, потом на книгу в его руке.

— Можно? — она взяла томик «Легенд угасшего маяка». Открыла первую страницу.

Надпись, которую он видел днём — «Тому, кто ищет свет» — исчезла. Вместо неё тем же аккуратным почерком теперь было выведено:

«Том, Вероника. Хватит прятаться. Мы вас нашли. Возвращайтесь. Заказ 884-Б закрыт.

— Творческий отдел».

Том ошеломлённо посмотрел на Веронику. Она не выглядела удивлённой. Она выглядела так, будто что-то вспомнила.

 — Так вот, что мы потеряли, — прошептала она, глядя не на Тома, а куда-то сквозь него.

— Что? — спросил он, чувствуя, как холодеет спина.

— Память, Том.

Вероника подняла свободную руку, и воздух рядом с ней пошёл рябью, как от жары. Она не была оператором колл-центра. А Том не был реставратором. Это были лишь роли, которые они сами себе придумали, чтобы скрыться.

— Они всё-таки нас нашли, — сказала она с лёгкой досадой, но её глаза смеялись. — Наша игра в «обычных людей» окончена.

— Кто «они»? — Том отчаянно пытался удержать ускользающую реальность. «Нью-Хэвен», галерея, его квартира... всё это вдруг показалось декорациями.

— Те, от кого мы сбежали, — Вероника пожала плечами, и в этот момент её облик начал меняться. Простая куртка и джинсы потекли, как акварель, сменяясь одеянием из мерцающего света.

— Ты всегда был плох в прятках, милый.

Она шагнула к нему и коснулась пальцами его лба. И тогда Том Грин вспомнил всё.

Он вспомнил свой настоящий дом среди звёзд, войну, которую они проиграли, и отчаянный побег в этот тихий, «аналоговый» мир, где их магия не так сильно фонила. Он вспомнил, как они сами разделили свои воспоминания и силы, спрятав их в «чудесах» для других, чтобы их не нашли враги.

Сайт «К нам - за чудесами» был их собственным творением, их якорем. А книга... книга была ключом, который он сам себе оставил.

— Вероника... — выдохнул он, узнавая её. Теперь он видел её по-настоящему. — Значит... всё это было не зря.

— Конечно, нет, — она взяла его за руку. — Мы неплохо отдохнули. Но пора домой. Кажется, нас ждёт реванш.

Вероника щёлкнула пальцами. Фонари на Черч-стрит лопнули одновременно, осыпав асфальт искрами, и в наступившей тьме единственным светом были две фигуры, растворяющиеся в столбе жемчужного сияния, уходящего в бездождное небо Нью-Хэвена.

Внизу, на мокром тротуаре, осталась лежать лишь маленькая дисконтная карта с надписью: «К нам - за чудесами».