Библиотека

Артур всегда знал, что жизнь – это книга. Эта простая метафора стала для него не утешением, а руководством к действию. Он был не просто персонажем, а Автором, и относился к своей роли с предельной серьёзностью.

Каждый его день был тщательно выверенной страницей. Он не просто завтракал – он создавал экспозицию нового дня. Он не влюблялся – он вписывал в повествование главу о великой страсти, избегая дешёвой мелодрамы. Его карьера была не чередой случайностей, а мастерски выстроенным восходящим действием с кульминацией в виде собственного дела. Он презирал сюжетные дыры – бессмысленные ссоры, пустые обещания, потраченные впустую часы. Его диалоги были отточены, его поступки – мотивированы. Он стремился написать не просто хорошую жизнь, а бестселлер. Шедевр, который после смерти займёт достойное место на полках Мировой библиотеки.

Мысль об этой библиотеке была его путеводной звездой. Он представлял себе бесконечные стеллажи, где каждый том – чья-то судьба. И он был уверен, что его книга, в добротном кожаном переплёте, будет выделяться. Её будут брать с полки, чтобы изучить как образец безупречного сюжета.

Но однажды его авторская уверенность дала первую трещину. Идея уникального стартапа, которую он вынашивал месяцами, вдруг была реализована никому не известной компанией на другом конце света. И пугали даже не совпадения, а жуткое ощущение, что его собственные мысли были кем-то подслушаны, украдены, скопированы прямо из головы.

Позже, когда Артур вёл машину по привычному маршруту, он почувствовал иррациональное, почти паническое желание свернуть на незнакомую улочку. Как истинный автор он подавил этот глупый импульс, который нарушал логику главы «Обычный вторник». На следующий день он узнал, что на том съезде произошла страшная авария.

Его охватил холодный ужас, который заставил задуматься: действительно ли он – автор? Или кто-то невидимый постоянно "редактирует" его жизнь, подбрасывая свои сюжетные ходы?

Чтобы доказать свою власть над текстом, он решился на акт абсолютного авторского произвола. В день своего сорокалетия, в разгар тщательно спланированного торжества, которое должно было стать главой «Триумф и зрелость», Артур молча вышел из ресторана. Он доехал до ближайшего круглосуточного магазина, купил дешёвый холст и краски, и в своей безупречной гостиной всю ночь писал, выплёскивал на холст хаотичную яростную абстракцию. Это было нечто чуждое его выверенной натуре будто клякса на идеально написанной странице.

Утром, глядя на застывшее буйство красок, он почувствовал пьянящее облегчение. «Это написал я, – прошептал он. – Только я».

Он дожил свою жизнь до конца, стараясь больше не замечать странных совпадений и необъяснимых порывов. Он довёл свою историю до логического финала – спокойная старость, окружённая плодами его трудов. Последняя точка была поставлена.

С последним вздохом он оказался там, куда стремился всю жизнь. Бесконечные коридоры библиотеки уходили в вечность, воздух пах пылью и мудростью. Он шёл мимо полок с названиями «Эпоха великих открытий», «Век разочарований». И вот, он нашёл свой стеллаж, свою книгу. Толстый том в тёмно-синем переплёте с лаконичной золотой надписью: «Артур».

Руки его слегка дрожали от предвкушения.

Однако, прежде чем открыть том, он заметил небольшую пометку, сделанную рукой Библиотекаря на корешке. Она определяла место книги в каталоге и её жанр: «Черновик».

Ледяной ужас сковал его. Не веря глазам, он рывком распахнул книгу, надеясь увидеть свои аккуратные, стройные строки: главу о первой любви, о строительстве дома, о триумфе... Но страницы были девственно чисты. Его великая история, его выверенные диалоги, его смыслы — их не было. Книга была пуста.

Лишь на последней странице было выведено одно-единственное предложение, объясняющее суровый приговор библиотекаря:

«Книга, написанная исключительно для самого себя, не может быть прочитана, а потому возвращается автору на переписывание».