За них говорили глаза

Лет с 20-ти они встречались каждый день (за исключением выходных) в одном и том же автобусе, в одно и то же время. По пути на работу. Они выходили на одной и той же остановке и шли каждый в своём направлении.

Вечером они встречались снова. По дороге домой. В том же автобусе.

Они всегда сидели рядом, на одних и тех же местах. Она сидела у окна.

Через несколько дней они начали узнавать и приветствовать друг друга улыбками. И так же прощались в конце каждой поездки.

Они никогда не разговаривали. Во всяком случае, никто не слышал ни одного слова, которым бы они могли обменяться. Говорили лишь их глаза. И губы, улыбаясь.

Каждый день, проезжая мимо одной из остановок, он смотрел на одну и ту же женщину, провожая её взглядом. Она садилась в другой автобус и ехала по своим делам. Они никогда не встречались взглядами. Его спутница смотрела, как он смотрит на другую, но не подавала виду. И, по обыкновению, не произносила не слова.

Так всё продолжалось на протяжении многих, долгих лет. Ничего не менялось, кроме их самих – его, его спутницы и той, за которой они оба наблюдали. Они уже были немолоды. И хотя оба спутника уже вышли на пенсию, они продолжали ездить на работу – каждый на свою – для того, чтобы не сидеть дома, не чувствовать себя одинокими.

Однажды он по обыкновению сел на автобус, но она не пришла. Он проехал до своей остановки, вновь проводил взглядом так же, как и он постаревшую женщину с остановки. Всю дорогу он задавался лишь одним вопросом: что случилось с его спутницей. Ему было некомфортно, как будто чего-то не хватало. Так прошёл весь день, вечер и даже ночь. Он не смог сомкнуть глаз. Мысли о том, что могло случиться с его состарившейся спутницей, не давали ему покоя.

Его радости не было предела, когда утром он снова сел рядом с ней в их автобус. Поприветствовав друг друга улыбками, они продолжили свой путь. Проехав остановку, где, как всегда, стояла та самая, наблюдаемая ими женщина, он вдруг повернулся к своей спутнице, а она повернулась к нему. Она думала, что он снова будет наблюдать за другой.

Впервые их взгляды встретились не для приветствия. Её взгляд выражал удивление. Она хотела спросить его, не открыв рта: "Почему ты не посмотрел на неё сегодня?" Но он опередил её, и в его вопрошающем взгляде, отражалась настойчивость: "Что случилось с тобой вчера?" Она прочла в его глазах искреннее, неподдельное беспокойство. Её взгляд ответил: "Я просто плохо почувствовала себя утром. Ничего серьёзного". Его глаза ответили: "Я волновался". И сразу же последовал ответ на вопрос, который она так и не успела задать: "Нет. Я не люблю её. Она мне неинтересна и даже не нравится. Мне нравишься ты, и всегда нравилась. С тех пор, как мы впервые сели вместе в этот автобус. Я просто стеснялся сказать тебе об этом, не будучи уверенным во взаимности чувств".

Его лицо покраснело от стеснения. Она вдруг увидела его двадцатилетним. Как когда-то.

Её глаза продолжили диалог: "Вчера, когда мне нездоровилось, я тоже волновалась. Но не из-за хвори. Я боялась, что не увижу тебя и не смогу сказать, что ты мне дорог". Она улыбнулась, и с её глаз скатилась слеза.

"И всё же, почему ты смотрел на неё и провожал её взглядом все эти годы?", - вопрошала она. "Я признавался в любви. В любви к тебе. Ведь она не сидела рядом, и это не смущало меня. Я говорил ей всё, что хотел сказать тебе, как будто она – это ты. Но сегодня я не могу молчать. Возможно, завтра и я не смогу прийти сюда и повторить наш привычный маршрут вместе с тобой. Поэтому, если ты не против, давай выйдем на другой остановке и прогуляемся по набережной". И её глаза ответили: "Я согласна. Я все эти годы ждала, что завтра всё изменится, и ты заговоришь со мной. И боялась, что просто не доживу до этого дня. И вот, он настал".