Признание

Я думал о тебе с самого утра, с того момента, как проснулся. Вот и сейчас не могу оторвать от тебя своих мыслей. Уверен, что буду мечтать о тебе весь день, весь вечер, пока…

 Снова переживаю всё, что ты даришь мне – сладкое забвение, иллюзию полета, остроту чувств, о которых я и не подозревал. О другой и не мечтаю. Ты словно фея из ночных сказок, сотканная из лунного света и шепота звезд! Я жду тебя, чтобы снова окунуться в наш тайный мир фантазий, в омут грёз, где сказочные мечтания тут же сбываются.

Ты имеешь надо мной власть, ты – мой сладкий яд. Я твой раб, но ты добра ко мне, ибо рабство это – лишь услада, вихрь страсти, опьяняющая свобода, о которой я грежу целый день в ожидании тебя. 

Секунды тянутся, словно смола, время застыло в ожидании. Мне так не хватает тебя, моя Королева соблазна, страсти и грёз! 

Я не отхожу от часов. У меня пропал аппетит. Я только и делаю, что жду тебя. Мне не хочется никого и ничего, лишь тебя одну. 

Темнеет. Это знак. Скоро всё случится – ты придешь и будешь со мной, а я – с тобой. Но часы, проведенные с тобой, пролетают так стремительно, словно кто-то невидимый подгоняет их бег. 

Я валюсь с ног от сладкой, но мучительной усталости ожидания. Ты здесь! Ты пришла, я так ждал тебя, моя Королева – Ночь! Я засыпаю и погружаюсь в мир фантазий и грёз, которые даришь мне только ты одна…

Напрокат

Всё происходящее в этой Вселенной или, к примеру, на одной из её населённых планет, стороннему наблюдателю или путешественнику во времени могло показаться крайне странным.

Так уж повелось, что люди, населявшие одну из планет этой Вселенной, пользовались всеми благами, товарами, услугами и даже привычками… напрокат. Так, например, они покупали дома напрокат, посещали напрокат музеи и концертные залы, парки. Всё, что можно было приобрести на какое-то время, по сути, приобреталось напрокат. Исключением были, разве что продукты питания.

Напрокат покупались книги, напрокат же использовались библиотеки. Различные знания и те были напрокат. Пользоваться ими могли многие, сразу и одновременно, естественно, если в этих знаниях ощущалась потребность. Напрокат приобретались техника и технологии. 

Религиозные практики и верования также брались напрокат – даже Рай и Ад. Как и идеологии и общественные формации. Вкусы и нравы. Традиции. Здоровье тоже давалось напрокат.  

Напрокат были даже музыка и искусство. Они как раз создавались для самого длительного проката. Ими пользовались все, всегда и везде. Они прокатывались веками, тысячелетиями, эрами.

Напрокат бралось и приобреталось, а также сдавалось и пересдавалось, перепродавалось всё то, что могло использоваться неоднократно и длительно (если всё это хранилось и сберегалось надлежащим образом). Даже деньги приобретались или сдавались напрокат. Зачастую их использование заканчивалось так быстро, что их снова брали в прокат, который становился всё дороже. И, тем не менее, они были одним из самых ходовых товаров.

Прокат всего, что сдавалось напрокат, завершался и вновь начинался… со смертью одних жителей, населявших эту планету, и рождением других.

Сами циклы проката – от рождения до смерти – тоже давались напрокат. Ибо жизни люди получали напрокат. И распоряжались ими, как умели, зная, что этот прокат рано или поздно завершится.

Диалектичность этой странной ситуации существования заключалась в том, что и планету, на которой люди жили и дышали напрокат, они также брали напрокат, да и планета сама давала им напрокат всё, чем они пользовались на ней – от самой их жизни до её благ и плодов.

Тем не менее, именно этот странный способ прокатного сосуществования людей и планеты, гарантировал свою преемственность. Ведь и сама планета существовала напрокат – от момента её рождения и до тех пор, пока живущие на ней прокатчики не уничтожали её.

Во всяком случае, возможность уничтожения взятой напрокат планеты, предсказывалась, населявшими её напрокат людьми. И они помышляли о прокате новых миров, чтобы и там продолжить свой странный образ существования. Напрокат.

И только смерть не сдавалась напрокат. 

Сила воображения

Утро не предвещало ничего хорошего. Ночь выдалась бессонной, изматывающей. Если бы писателю снились те самые кошмары, которые он описывал в своих книгах, это объяснило бы его бессонницу. Но нет — видения приходили к нему наяву. И потому мысль о пробуждении (ему удалось задремать всего на двадцать минут перед самым рассветом) казалась мучительной.

Он попытался разогнать дурные мысли запахом свежесваренного кофе. Но, заглянув в чашку, в тёмной глубине обжигающего напитка, он увидел новый кошмар. Бездна смотрела на него.

Поставив чашку на стол, как некий адский котёл с кипящей смолой, писатель потянулся к подвесному кухонному шкафу за аспирином. Аспирин не снимал страх перед видениями, но хоть немного помогал от головной боли. Внезапно смола, которая до этого была всего лишь кофе, начала выливаться на пол, и вскоре вся кухня утонула в густой, тёмной жидкости, словно кто-то забыл закрыть кран.

Единственное, что облегчало его состояние, — печатная машинка. Видения, перенесённые на бумагу, как будто теряли часть своей силы, ослабевали, освобождая его разум. Но облегчение длилось лишь до того момента, пока он не перечитывал свеженаписанный текст, который тут же начинал править, добавляя новые ужасы. Он снова и снова переживал свои видения, и кошмары не отпускали его. Замкнутый круг.

Кошмары выпрыгивали из его сознания, словно чёрт из табакерки, наполняя дом. Как тараканы, они лезли из всех щелей, возвращались вновь и вновь.

Вдруг он услышал звук. Старая табакерка, к которой он давно не прикасался, сработала, и, как будто адская пружина, выпустила зловещий смех, а из её щелей снова полезли тараканы. Полчища. Смола продолжала заполнять комнату, поднимаясь всё выше. Но странным образом зловонное море кипящей жидкости никак не действовало на тараканов.

Они заполонили всё, а кошмарный смех разносился из каждого угла. Потеряв связь с реальностью, утопая в кипящей смоле и тараканах, он схватил кухонный нож и поднёс его к уху, готовый раз и навсегда покончить с этим безумием. Но вдруг из-под ножа выпала бумага, сложенная в семь раз. Развернув её, он увидел знакомый логотип компании «Image» и слоган: «Мы продаём реальность!».

Тараканы уже покрыли половину его тела, а смола поднялась выше колен. Кошмарный смех заполонил всё его сознание. Тогда он прочёл: «Если хотите сменить образ, откройте меню “Образы” на экране Ваших часов и выберите интересующий Вас вариант». Нащупав на запястье часы, которых он раньше даже не замечал, он нажал на экран. Появилось меню образов, а на экране светилась надпись: «ДО СМЕНЫ ДЕЙСТВУЮЩЕГО ОБРАЗА ПИСАТЕЛЯ СТИВЕНА КИНГА ОСТАЛОСЬ 12 ЧАСОВ».

Осознавая, что ему вряд ли осталось столько времени, он, задыхаясь от ужаса, увидел кнопку «Сменить образ». Нажав на неё, он увидел меню с вариантами «Спортсмен», «Фотомодель», «Гонщик» — он нажимал на каждый из них, но ничего не происходило. На экране появилось сообщение: «Эти категории платные. Вы не можете воспользоваться ими в рамках демо-версии “Образов”. Доступна категория “Путешественник во времени” в образе туриста в Юрский период. Приятного путешествия! Не забудьте зарядить батарею и приобрести полную версию “Образов”. Напоминаем, что мы продаём реальность!»

«Из огня да в полымя», — подумал он, покрытый тараканами и утопая в кипящей смоле, под звуки адского смеха. «Хоть бы сбросить всё это с себя», — пронеслось в его голове. Он быстро нажал кнопку «Путешественник во времени».

Симфония

В то время как почти все оградили себя от внешнего мира с помощью наушников своих смартфонов, этот молодой человек гулял по улицам городов, путешествовал по горам и лесам, рекам и морям. Он путешествовал без смартфона и, конечно же, без наушников. Он слушал шум трамвая, капли дождя, рассветы и закаты, пение птиц, взлёты самолётов, голоса людей.  

За долгие годы путешествий он впитал в себя такую гамму звуков, что решил написать симфонию. Он долго и упорно работал над симфонией, стремясь к гармонии, сплетая воедино столь разные звуки: шелест листвы, напоминающий шёпот влюбленных; шум прибоя, подобный раскатам грома; крики чаек, словно пронзительные скрипки; журчание ручья, как переливы флейты.

Несмотря на то, что жил он в небольшом городке, успех его концерта был ошеломляющим. Он начал гастролировать, дабы донести звуки внешнего мира до людей. Симфония прогремела на всю страну, а затем и на весь мир.

В вестибюлях концертных залов вместо пластинок и дисков висел лишь плакат: «Люди, выйдите на улицу и откройте уши! Музыка там!»

Но люди не хотели отказываться от своих привычек, и хоть выходили с концертов композитора воодушевлёнными и в приподнятом настроении, снова надевали головные телефоны, чтобы оградить себя от внешнего мира и его музыки, которую только что услышали на концерте.

В попытке достучаться до людей, композитор решил провести концерт под открытым небом. Он выбрал большой амфитеатр, сохранившийся с древних времён, когда уже существовала музыка, но ещё не были изобретены наушники. В те времена, если люди хотели оградить себя от внешнего мира, они уходили в горы или в пустыню. И там уединялись – слушая дождь, ветер, голоса животных и птиц.

Каково же было удивление зрителей, когда на пустой сцене – без оркестра и всего необходимого для концерта музыкального и технического оборудования – появился уже известный всему миру композитор.

Внезапно воцарилась такая тишина, что обращавшемуся к аудитории со сцены композитору не понадобился микрофон. Его тоже не было на сцене.

Обратившись к публике, композитор сказал, предвосхищая вопросы из зала: «Сегодня вы не услышите оркестра. Но услышите полюбившуюся вам музыку. Итак, начнём!»

Недоумевающая публика, затаив дыхание в ожидании чуда, услышала аллегро ветра, пролетавшего над амфитеатром. Ветер словно играл на невидимой арфе, перебирая струны-деревья с лёгким шелестом. Завороженные слушатели даже не заметили, как первая часть симфонии в исполнении ветра сменилась рондо в исполнении деревьев из парка, расположенного неподалёку. Скрип старых ветвей превратился в мелодию виолончелей, а шелест молодой листвы – в трели флейт. Деревья, как и ветер, не знали, что играют роль, отведенную им композитором в его симфонии. Их кроны медленно убаюкивали слушателей.

На смену деревьям пришёл менуэт морских волн, накатывавших в своём грациозном танце на побережье, где и был расположен древний амфитеатр. Шум прибоя, то нарастая, то затихая, напоминал то громогласные удары литавр, то нежное пение хора.

И наконец, в быстром рондо за дело взялся дождь, который появился так же неожиданно, как и исчез. Он обрушился ливнем, барабаня по всему, что встречалось на его пути: по каменным ступеням амфитеатра, по листьям деревьев, по поверхности моря. Капли дождя, словно удары тысяч маленьких барабанщиков, сливались в единый ритм, увлекая за собой всех слушателей.

Дождь будто бы вернул зрителей из транса. Приходящие в себя люди, мокрые, но счастливые, начали аплодировать. Овации публики возвестили о триумфе симфонии, исполненной ветром, деревьями, морем и дождём.

А назавтра на улицах стало меньше людей в наушниках. Ведь если вам хочется что-то услышать, нужно просто открыть уши. И слушать.

Религия и государство в Израиле: кто кого имеет?

В дискуссии о роли религии в государстве и о взаимоотношении между этими институтами мнения дискутирующих (в зависимости от их личных предпочтений, религиозных воззрений и пр.) расходятся в вопросе о необходимости отделения религии от государства. Когда я был студентом, преподаватели поправляли меня, утверждая, что корректной постановкой вопроса является «отделение религии от политики». Тем самым, говоря об Израиле, они утверждали, что если бы религия не играла отведенную ей историей роль в израильской политике или вообще не играла бы в политику на израильской политической арене, Израиль стал бы полноценным светским государством с либеральной политикой.

Долгое время я, выпускник факультета политологии Тель-авивского университета, придерживался парадигмы моего ВУЗа и исчерпывал дискуссию, резюмируя, что отделение религии от политики в нашей стране изменило бы её в лучшую сторону. Каждый раз, когда эта дискуссия возобновлялась в СМИ, в академии или просто в автобусе, я проверял, насколько правильны мои воззрения, а с ними и парадигма факультета политологии. В процессе дискуссии звучали разные аргументы, но обсуждение велось не в отношении академической сути и формулировки вопроса. Оппоненты с обеих сторон высказывали мнения за и против «отделения религии от государства».

Размышляя на эту тему, я пришёл к выводу, что проблема взаимоотношений между религией и государством в Израиле намного глубже рамок дискуссии, проводившейся в моей альма-матер. Ведь вопрос отделения религии от политики решает проблему лишь частично. Речь идёт о запрете религии играть на политической арене, то есть – о запрете религиозных партий. В израильской демократии эта постановка вопроса сама по себе проблематична, и оппоненты такого подхода заявляют: как же так, ведь если религиозные партии перестанут существовать, религиозный сектор израильского общества не будет представлен в органах власти? Не сможет участвовать в дележе пирога? Его потребности, не будут финансироваться, что нарушает принцип равенства различных групп в обществе?

Формирование взаимоотношений религии и государства в Израиле основывается на документе, который был сформулирован руководством Еврейского Агентства («Сохнутом») во главе с Давидом Бен-Гурионом ещё в 1947 году – в преддверие основания Государства Израиль. Поводом к формулировке статус-кво, определяющим взаимоотношения между религией и государством в Израиле, послужило обращение лидеров всемирной организации «Агудат-Исраэль». В своём обращение религиозные лидеры выразили озабоченность в отношении соблюдения канонов иудаизма в будущем еврейском государстве. В частности, они просили дать гарантии в вопросах определения семейного положения граждан, статуса Шабата, образования и кашрута.

В ответ на обращение «Агудат-Исраэль» лидеры «Сохнута» во главе с Бен-Гурионом заверили, что нет причины для беспокойства:

1.      Шабат. Очевидно, что законным днем отдыха в еврейском государстве будет суббота. Понятно также, что христиане и лица, исповедующие другие религии, смогут отдыхать в свои еженедельные дни отдыха.

2.    Кашрут. Следует добиться, используя все имеющиеся средства, чтобы на каждой кухне в государственных учреждениях, обслуживающих евреев, подавалась кошерная пища.

3.  Брачный статус. Все члены руководства Еврейского агентства понимают серьезность проблемы и возникающие в связи с ней большие трудности. Организации, представляемые Еврейским агентством, будут действовать в этом вопросе с полным осознанием того факта, что религиозные евреи пытаются предотвратить дробление еврейского народа на две группы.

4.      Образование. Будет обеспечена полная автономия всех направлений в образовании. (Кстати, такая ситуация существует в сионистском и еврейском обществе и сейчас). Правительство не будет препятствовать признанию религиозной идентичности и мешать свободному вероисповеданию любой группы в еврейском народе. Государство определит минимальный объем обязательного образования, включающего в себя язык иврит, историю, науки и так далее, и будет следить за преподаванием этого минимума, однако каждое направление сможет свободно определять свою школьную программу, и при этом никак не будет ущемляться свобода вероисповедания.

Именно этот документ является причиной конфликта между религиозным и светским населением Израиля, позволяет политикам последовательно и эффективно реализовывать принцип «разделяй и властвуй», сформулированный Маккиавели, эксплуатировать надежды и чаяния электората. И обманывать его. И так каждый раз в выигрыше остаются представители религиозного сектора. Ведь именно «Агудат-Исраэль» и другие религиозные партии стоят на защите статус-кво. Денно и нощно.

Отделение религии от политики необходимо именно потому, что финансирование потребностей этого сектора часто лишает финансирования других секторов, считающихся более продуктивными: их представители служат в армии, работают, платят налоги и при этом не удостаиваются дотаций и субсидий подобно представителям религиозного сектора.

Но и этого отделения будет недостаточно. Ведь лишив религиозные партии и их электорат возможности принимать участие в политической игре в сегодняшнем формате, их деятели и электорат просто перекочуют в другие партии – более-менее близкие их толку. 

Возможно, таким образом, будут пересмотрены дотации религиозному сектору и его представители будут активнее представлены на рынке труда, в различных частях израильской армии. Ведь подобные тенденции уже намечены, и, казалось бы, «бомба» статус-кво, подложенная Давидом Бен-Гурионом – не так опасна. Возможно, власть склонится даже к отмене запрета на движение общественного транспорта в субботу.

Но что станет с религиозным истеблишментом, решающим, что израильтянам есть и что не есть, как жениться, разводиться, как провожать умерших в последний путь и как это не делать? Что станет с израильской системой образования, так пропитанной данью к еврейской истории, что мы платим эту дань, выращивая целые поколения граждан, которым не нужна математика, физика и другие дисциплины и науки? Власть раввинатов, раввинатских судов и религиозных советов не претерпит изменений. Религиозный диктат не прекратится. Терпимости в непросвещённом обществе больше не станет.

Именно поэтому необходимо грамотное решение, которое позволит отделить религию от государства в Израиле. Возможно, не стоит отменять израильские религиозные партии – ведь это действительно будет выглядеть нарушением прав граждан Государства Израиль. Возможно, не стоит отменять систему раввинатов и раввинатских судов, которые будут помогать религиозным гражданам Израиля справлять свои потребности. Свободу религии можно сохранить. Но должна существовать и свобода от религии. У свобод и прав тоже есть границы, и они должны быть прописаны в законах.

Правы сторонники введения Конституции в Израиле, и она уж точно пропишет в законах все права и обязанности граждан страны, все их свободы. Она установит границы этих прав и свобод, чтобы было чётко и ясно, что там, где заканчивается право одних, начинается право других. Они могут наслаждаться одними и теми же правами, если им будет угодно. Но пусть каждый гражданин живёт по вере. И тот, кто верит в свободу общественного транспорта в субботу, будет свободен в передвижении. Пусть тот, кто верит, что суббота – день отдыха от любой работы – будет отдыхать от неё. Пусть эти права и свободы будут сосуществовать параллельно, и не будут нарушать границы друг друга, так как их сосуществование будет прописано в законе, который будет гарантировать его на паритетной основе. 

В настоящем демократическом либеральном государстве и обществе религиозные права и свободы должны существовать наравне с другими правами и свободами, а не доминировать над ними. Система образования должна воспитывать взаимоуважение к различным секторам, но не только между ними. Ведь если человек не уважает себя, он не будет уважать других, и не будет достоин их уважения. Невозможно добиваться взаимоуважения в обществе постоянно переписывая его историю с акцентом на роль религии в его истории, в его настоящем. Невозможно, чтобы дети в светской системе образования учились по одним учебникам, а в религиозной – по другим. Или, что ещё хуже, в последней не преподавались «светские» науки. Таким образом, мы никогда не придём к общему знаменателю, не вырастим здоровое общество. Оно и дальше будет разрываться, делясь на сектора по религиозному принципу и по неприятию религии.

Если Израиль, который так рьяно  указывает на своё место в западном, просвещённом и передовом мире, основываясь на достижениях в сфере науки и техники, не изменит своё сознание и осознание того факта, что «несение света народам», не заключается в слове Божьем, он и дальше будет балансировать на грани между тьмой средневековья и ещё более древним стремлением создания галахического государства между Тигром и Евфратом и стремлением быть современным, развитым в плане прав и свобод и их реализации в рамках закона.

Синагоги никто не запретит, и религиозные общины будут существовать по своим правилам. Но государство не будет их финансировать. Ведь в просвещённом западном мире их не финансирует государство.  И если вам не хочется ходить в синагогу соседа, создайте свою. Но не за счёт соседа. За свой счёт.

Илья Розенфельд, политолог

Статья была опубликована порталом Stop-News под названием "Израиль: религия у государства или государство у религии?"

Битуах Леуми – сторожевой пёс наших денег

Посетив веб-сайт Битуах Леуми, обратил особое внимание на следующий текст:

«Ведомство национального страхования ежегодно выплачивает населению пособия и пенсии на сумму около 66 миллиардов шекелей. Ведомство национального страхования действует в целях соблюдения прав граждан с тем, чтобы тот, кто по закону имеет право на получение пособия, мог получить это пособие. Одновременно Ведомство национального страхования действует в целях предотвращения незаконного получения пособий теми, кто по закону не имеет права на получение пособия, но пытается обмануть Ведомство национального страхования.

Перечисление денег тем, кто по закону не имеет права на получение пособия, уменьшает бюджетные накопления, из которых Ведомство национального страхования выплачивает  пособия, и нарушает права всех граждан.

В целях предотвращения незаконного перечисления денег в Ведомстве национального страхования создан Отдел расследований и Отдел по координации, занимающийся вопросами мошенничества в уголовной сфере, взаимодействующий с полицией Израиля».

И у меня появился целый ряд вопросов, ведь у монеты всегда две стороны: сколько денег не выплачивает это ведомство гражданам Израиля? Какие методы экономии оно использует? За чей счёт экономит?

В чем главная задача Ведомства национального страхования? Я не побоюсь сформулировать: ОХРАНА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕНЕГ ОТ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫМ ОНИ ПОЛОЖЕНЫ. Это главное. Пользуясь гибкостью законов, ведомство на своё усмотрение, устанавливает критерии для получения пособий, процента инвалидности, то есть, решает, не только, кто и сколько получит, но и кто не получит. Обычно, оспорить решения этой организации возможно, но очень сложно. Инвалиду трудно брать барьер, который и здоровому часто не под силам.

Нужно финансировать судебный процесс, который, как все мы знаем, не всегда заканчивается желаемым для нас результатом.

Самое интересное, что Битуах Леуми служит не только интересам государства. Ведомство национального страхования экономит немалые средства и частным страховым компаниям (управляющим пенсионными фондами), пользующимся критериями государственной «страховой компании», и больничным кассам, экономящим на скидках при приобретении лекарств, продлевающих жизнь. Зачастую, как в случае с изменением критериев для начисления инвалидности больным диабетом (2014), и, соответственно, суммы пособий, а главное, кто будет вправе на их получение, и кто – нет, Ведомство национального страхования игнорирует рекомендации врачей-диабетологов.

Проводя ревизию своих решений, институт Национального страхования вызывает людей, получающих те или иные пособия, и устраивает театр абсурда. Например, инвалида без одной ноги, пользующегося протезом, вызывают на комиссию. Или же, комиссия приходит к нему в дом. И тут начинается спектакль. Врач или медсестра, сопровождающая врача, осматривает протез, простукивает его чтобы «убедиться», что под ним не выросла новая нога. Это выглядит очень оскорбительно и унизительно. Потом с инвалидом вежливо прощаются и заявляют, что решение, принятое на основании рекомендаций медкомиссии, будет выслано ему по почте.

И таких случаев немало. В мою бытность сотрудником канцелярии главы правительства и депутатом горсовета ко мне не раз обращались люди, которым, по итогам подобных комиссий, снижали процент инвалидности и, соответственно, сумму пособия. В некоторых случаях, в результате длительной переписки, удавалось созвать новые комиссии для пересмотра решения Ведомства национального страхования. И людям, с боями, возвращали полагающиеся им деньги.

Один случай запомнился мне особенно. Русскоязычный гражданин Израиля направил на имя главы правительства Ариэля Шарона крик о помощи. Иначе это не назовёшь.

Он работал высотником. Однажды, при падении с высоты, он повредил себе спину. Затем последовала сложная операция: в позвоночник вживили металлические имплантаты. Битуах Леуми установил мужчине 75% инвалидности (приравненных к 100%) пожизненно. Через какое-то время он встал на ноги. Жизнь продолжалась. Он получал пособие по инвалидности.

Через некоторое время, в рамках ревизии своих же действий, Битуах Леуми направил мужчине письмо, в котором указывалось, что существующий процент инвалидности и соответствующее ему пособие были начислены неверно. Поэтому, Битуах Леуми ретроактивно изъял со счёта семьи огромную сумму денег. И лишил его пенсии по инвалидности, переведя на другое, мизерное пособие. На работу он устроиться не мог.

Мужчина долго писал письма, выяснял, что случилось и почему с ним так обошлись. Но Ведомство национального страхования было непреклонным: мы ошиблись в Вашу пользу, теперь ошибка исправлена.

Сначала банк начал возвращать платежи по ипотеке. Потом у семьи отняли квартиру. От мужчины, вместе с детьми, ушла жена. В продуктовой лавке рядом с домом мужчине отказали в приобретении продуктов под запись (есть такой метод расчёта в Израиле). Он запил. Поскольку он был неевреем, родственников (кроме родственников жены) у него в Израиле не было. И некому было приютить.  Поэтому он жил на улице.

Я получил огромную кипу распечаток и письмо, написанное от руки пострадавшим мужчиной. Естественно, без слёз невозможно было читать то, что он написал в своём письме.

Попытавшись разобраться в этой истории, я начал изучать документы. Связался с канцелярией гендиректора Ведомства национального страхования. Раз в неделю по моему требованию (от имени главы правительства) высокопоставленные сотрудники ведомства отчитывались передо мной… ни в чём. Они только и делали, что объясняли, что ошибки нет. И обещали снова перепроверить.

Но ошибку обнаружил я сам. Ошибка была в духе «казнить нельзя помиловать».

Тогда я отправил в Битуах Леуми документ, составленный этим ведомством с указанием ошибки, которая, будучи сделанной однажды, кочевала из одного документа в другой, как факт.

После всего мужчине вернули деньги и по решению новой медкомиссии, которой он так долго и тщетно добивался, ему «вернули» его «пожизненную» инвалидность. Только семью вернуть не смогли.

Поэтому, каждый раз, когда я вижу, сообщение о том, сколько денег выплатило Ведомство национального страхования израильтянам, я задаюсь одним вопросом: а сколько оно нам не выплатило? Недоплатило? Сколько денег было украдено у людей переживших Катастрофу европейского еврейства? Сколько денег вернулось в казну государства «под шумок»?

А в мае этого года гендиректор Ведомства национального страхования профессор Шломо Мор-Йосеф заявил, что к 2048 году Государство Израиль не сможет гарантировать выплату пособий по старости. Но до этого надо ещё дожить…

Илья Розенфельд,

политолог 

Статья была опубликована порталами Stop-News и РеЛевант под одноимённым названием.  

Израиль: армия, которая имеет государство

Единственная демократия на Ближнем Востоке — живет в условиях боевого лагеря. Трудно быть демократии в перманентном конфликте, когда ты не можешь позволить себе проиграть, поскольку поражение в войне будет обозначать уничтожение.

Хотя война и не происходит каждый день, но ощущение противостояния с враждебным миром всегда присутствует в психологии израильтян. Именно поэтому Израилю необходима сильная, современная, мобильная армия. Но дальше встает обычный вопрос: это государство имеет армию? Или может армия имеет государство?

Добро должно быть с кулаками. Демократия должна уметь защищаться. В древнегреческих Афинах, ставших прообразом современных демократических обществ, тоже существовала крепкая армия. Чтобы обеспечить процветание демократии, чтобы она нормально работала, чтобы функционировали её институты — она всегда должна быть готовой к войне. Если верить древним историографам, даже Сократ ходил на сборы, будучи уже совсем немолодым человеком. Хотя я представляю, как воспринимали сократические вопросы соратники.  

Ещё будучи студентом, мне довелось изучать модели принятия решений в сфере безопасности. Подобно тому, что «всё в израильской армии состоит из трёх частей», число возможных решений в различных ситуациях в сфере безопасности, предлагаемых политикам главой Генштаба, главой военной разведки и другими аналитиками, также равняется трём.

Система маркетинга отлажена и беспрекословно действует уже долгие годы. Как бы военные не представляли политикам преимущества тех или иных вариантов реагирования, всегда будет выбран тот, который выгоден армии. А что главное для армии – воевать. Иначе, зачем её содержать? Зачем тратить огромные бюджеты на её потребности в ущерб образованию, медицине, социальному обеспечению? Почему так престижен пост главы министерства обороны? И почему после всевозможных ошибок, неудач в военных операциях, бюджет министерства обороны лишь растёт?

Безопасность Израиля является национальным интересом, более приоритетным, чем его социальная безопасность, вопросы здравоохранения и образования. Даже сфера жилищного строительства не обходится без учёта нужд безопасности: в каждом доме, в каждой квартире предусмотрены защищённые пространства – бомбоубежища. И эту сферу тоже контролирует армия в лице Службы тыла. В бюджете каждого муниципалитета заложены потребности хозяйства в непредвиденных условиях, в чрезвычайном положении. То есть, во время боевых действий, к которым это муниципальное хозяйство должно быть готово.

Культу армии в Израиле могут позавидовать лидеры самых тоталитарных государств: ей посвящают стихи, о ней слагают песни. Это воистину народная армия, горячо любимая народом, который не только платит налоги на её содержание, но и жертвует деньги в фонд помощи военнослужащим.

И когда ты устраиваешься на работу в Израиле, тебя спрашивают: «Где ты служил?».

Заложниками армии являются не только политики. Они вынуждены принимать необходимые армии решения, поднимать её финансирование не только и не столько исходя из побуждений безопасности, но являясь заложниками доктрины израильской безопасности, в центре которой находится ЦАХАЛ.

Граждане Израиля также являются заложниками Армии обороны Израиля, так как признавая эту доктрину, уверовав в неё и в то, что спасения ждать больше не от кого, от ситуации, в которой государство имеет свою армию, на протяжении почти 70 лет своего существования, Израиль перешёл к ситуации, в которой армия имеет государство.

Армия всегда выбирает наступательное оружие. А населению нужна безопасность. Поэтому нет ничего удивительного, что решение о создание «Железного купола» принял гражданский Амир Перец, который на посту министра обороны выглядел полным лохом. Большинство генералов было против. Военные начальники лучше бы потратили эти деньги на новые танки, самолеты, пушки. Гражданский министр обороны Перец понял, что население ждет от него, прежде всего, защиту от вражеских ракет. А для этого обязательно не столько бомбить места, из которых вылетают касамы, но не позволить этим касамам поражать израильские города.

У нас сильная амия, которой мы по праву гордимся. Но «война — это слишком серьезное дело, чтобы доверять её военным» - говорил Клемансо, который возглавил Францию в самый тяжелый час Первой мировой войны и привел своё отечество к победе. Мы все патриоты. Мы не просто болельщики своей армии. Израильтяне до старости ходят на сборы, подвозят солдат, жертвуют деньги.

Но все мы должны понимать: это государство имеет армию, а не армия имеет государство.

Илья Розенфельд, политолог

Статья была опубликована порталом Stop-News под названием "Армия и страна" и порталом РеЛевант под названием "Армия для государства, или государство для армии?"