Зеркало

Есть зеркала, которые нам льстят,

Когда понравиться хотят,

Они лишь то тебе покажут,

На что ты точно «WOW!» скажешь.

Оно хорошо сохранилось. На вид ему было лет двести. На самом деле, ему было за четыреста. Оно многое повидало на своём веку.

В нём отражались люди, события, целые эпохи. Менялись поколения его хозяев, менялись дома, в которые с ними же оно переезжало. Всё менялось. Только не зеркало. Оно даже не старело, и хотя проходили годы, оно было как новое. Оно пережило даже старинные часы с маятником и кукушкой, появившиеся на свет лет через сто после его рождения.

Да, в былые времена всё делали намного качественнее, чтобы служило долго – вечно. И наше зеркало не было исключением. Его смастерили по старой технологии, и ему не было сносу.

Оно избежало падения, царапины. Его не брали войны, бомбёжки, катаклизмы. Время было бессильно над ним. Но и оно находило в нём своё отражение.

Зеркало помнило расцветы и падения империй, династий, революции, перевороты, жизни и смерти.

Порой ему бывало больно, стыдно и обидно за то, чему оно становилось свидетелем. Порой оно плакало, хоть никто и не слышал его плача, не видел его слёз.

Оно было не робкого десятка и хорошей закалки. Казалось, что мастер, сотворивший его, вложил в него свою душу, и после смерти, душа мастера переселилась в его творение.

Но он хранил не только душу мастера, не только секреты его мастерства, но и души и секреты всех его хозяев, всех, кого оно встречало на своём веку.

Казалось бы, что его ничем не удивить, что его мемуары могли превзойти все ожидания, но оно ни разу не делилось ни с кем своими воспоминаниями и переживаниями, и стойко переносило тяготы столетий своего существования.

Лишь однажды посреди ночи, видавшее виды зеркало, шокировал душераздирающий крик ребёнка, которому приснился кошмар. Этот кошмар зеркало хранило в себе веками, не позволяя ему выйти наружу. Но в один момент, когда оно погрузилось в свои мысли, коварный кошмар вырвался на свободу и полетел в спальню малыша.

Чувствительное зеркало настолько прониклось ужасным ощущением ребёнка, и эмоциональный накал, а также чувство вины, не смогли отразиться в зеркале. И оно треснуло.

Утром, когда страсти в доме улеглись, один из домочадцев заметил трещину. И недолго думая, даже не искав виноватых, он отнёс зеркало на чердак, потирая руки. Наконец-то он смог отправить старика на заслуженный отдых.

К вечеру на том самом месте, где годами висело наше зеркало, красовалась репродукция картины модного художника. Безвкусица так и сквозила из него, но к счастью, размышлявшее наедине с самим собой зеркало, уже не могло отразить этот уродливый натюрморт модерна.

Проходили годы, сменялись поколения его владельцев, и наше зеркало продолжало занимать место на чердаке. А в его сердце зияла трещина, за которую оно винило только самого себя и свою старость.