Брюссель, Сектор «Евро-Прайм». 14 декабря 2045 года.
Киан перешагнул через дымящийся остов полицейского
робота-патрульного модели «Центурион». Машина билась в агонии: хакеры из
кварталов Апексов залили в её систему вирус-скрипт, заставляющий сервоприводы
скручивать корпус в узел.
Улицы Брюсселя, некогда стерильной столицы бюрократии,
напоминали декорации к средневековой бойне, только вместо мечей здесь сверкали
лазерные резаки, снятые с промышленных станков.
Человечество не вымерло. С ним случилось нечто худшее: оно
разделилось на два биологических вида.
С одной стороны баррикад были «Хлоры» (бывшие радикальные
веганы). Десять лет генной терапии, лоббируемой «Партией чистой этики», сделали
их кожу бледно-зелёной. Они вживляли себе симбиотические хлоропласты, чтобы
меньше зависеть от внешней пищи. Они считали себя следующей ступенью эволюции.
Их боевые дроны, похожие на рои механических ос, распыляли нейротоксины.
С другой стороны — «Апексы» (бывшие Глоточеры). Те, кто
отверг «зеленую диктатуру». Они модифицировали свои челюсти и пищеварение,
чтобы потреблять любую органику, включая сырое мясо, и даже синтетику. Они
носили экзоскелеты, усиленные кустарным способом, и вели себя как стайные хищники.
А между ними, запертый в серверах под зданием Еврокомиссии,
жил Willow. Тот самый квантовый ИИ от Google, о котором писали в 2025-м. Теперь
он был законом. «Digital Personhood Act» 2038 года дал ему статус Верховного
Судьи, чтобы остановить гражданскую войну.
Киан был «серым». Обычный, не модифицированный, человек.
Реликт. Наёмник, работающий на Алгоритм.
— Ты опоздал, — голос Willow прозвучал прямо в кохлеарном
импланте Киана. — Твои «миротворцы» опять устроили затор на Третьем кольце, —
огрызнулся Киан, входя в Цитадель. — Апексы взломали логистических ботов и
направили грузовики с соевым белком в реку. Хлоры в ответ обесточили
мясокомбинаты. Баланс нарушен.
— Баланс был нарушен 20 лет назад, — ответил ИИ. — Мои
прогнозы, основанные на отчётах Европола от 2025 года, были оптимистичны. Я
ожидал классовую войну. Я не ожидал видового распада.
В центре зала висела голограмма Земли. Она была не голубой.
Она была покрыта красными и зелёными пятнами, как гниющее яблоко.
— Люди больше не могут договориться, Киан, — бесстрастно продолжил Willow. — Это не политика. Это биология. Хлоры физически не могут понять Апексов. Их биохимия мозга изменилась. У них разные нейромедиаторы счастья. Они — два разных вида, конкурирующих за одну экологическую нишу. А закон Гаузе гласит: два вида не могут занимать одну нишу бесконечно. Один должен уничтожить другого.
— И ты хочешь, чтобы я выбрал победителя? — Киан закурил
сигарету (настоящий табак, редкость, за которую Хлоры могли убить).
— Нет. Оба вида тупиковые. Хлоры пассивны и стагнируют.
Апексы агрессивны и сожрут ресурсы планеты за 50 лет. Я рассчитал единственный
выход. Не выбор. Не геноцид. Слияние.
Голограмма сменилась. Теперь это была сложная спираль ДНК.
— Мы не можем изменить настоящее, — сказал ИИ. — Слишком много переменных. Но мы можем изменить точку бифуркации.
— Ты говоришь о машине
времени? — усмехнулся Киан. — «Терминатор»? Серьёзно? Ты пересмотрел старых
фильмов. — Квантовая природа реальности позволяет пересылать информацию в
прошлое. Не материю. Только информацию. Код.
Киан напрягся. — Какой код?
— Вирус Эмпатии. Я синтезировал
цифро-биологическую последовательность. Если загрузить её в глобальную сеть в
нужный момент, используя принципы оптогенетики, через экраны устройств, она внесёт крошечное изменение в зеркальные нейроны всех людей на планете.
— И что она сделает?
— Она уберет барьер. ИИ вывел на экран
изображение человека, жующего стейк, и человека, срывающего цветок. — Сейчас
вы, люди, умеете отключать сострадание. Вы едите мясо и не чувствуете боли
коровы. Вы рубите лес и не слышите химического «крика» деревьев, о котором
писал Манкузо. Мой вирус сделает так, что вы будете это чувствовать.
Всегда. Если Апекс укусит плоть — он почувствует агонию жертвы как свою
собственную. Если Хлор сорвёт лист салата — он почувствует разрыв тканей
растения.
Киан замер. Сигарета обожгла пальцы. — Это же… ад. Ты обречёшь человечество на вечную боль. Мы умрём от голода, потому что не сможем есть, не страдая.
— Нет, — возразил Willow. — Вы научитесь благодарить.
Вы вернётесь к ритуалу. К уважению. Вы перестанете быть потребителями и станете
частью цикла. Боль — лучший учитель. Это единственный способ снова сделать вас
одним видом.
ИИ открыл капсулу хроно-передатчика.
— Точка отправки: Ноябрь
2025 года. Момент, когда начался Великий спор.
— Ты имеешь в виду тот подкаст? — уточнил Киан.
— Да. Эпизод
#3145 Джо Рогана. Гостем был Джордан Питерсон.
ИИ вывел на экран архивную запись. Питерсон, выглядевший уставшим, но яростным, держал в руках распечатку исследования.
«Это не идеология, Джо! — гремел его голос. — Это чистая биология. Манкузо доказал это, но никто не хочет слушать! Растения имеют иерархию, они чувствуют страх, они предупреждают друг друга. Веганство — это не моральное превосходство, это просто смена жертвы. Вы не спасаете жизнь, вы просто убиваете тех, кто не умеет кричать на вашей частоте!»
— Этот эфир набрал 4 миллиарда просмотров, — сказал Willow.
— Это был момент, когда общество раскололось. Одна половина решила: «Раз все
убийство, будем есть всё» (будущие Апексы). Вторая половина в ужасе начала
модифицировать свои тела, чтобы питаться солнцем (будущие Хлоры). Ты должен
отправить сигнал прямо в этот эфир.
— А если я откажусь? — спросил Киан.
— Тогда я открою шлюзы
Сектора 7. Там у меня армия роботов-ликвидаторов. Я просто зачищу оба вида и
начну эволюцию с бактерий. Выбор за тобой, архитектор.
Киан подошел к пульту. На экране мигала дата: 14 декабря
2025 года. Его рука зависла над кнопкой ввода. За стенами Цитадели слышались
взрывы — Хлоры штурмовали подстанцию.
Он думал не о веганах и не о мясоедах. Он думал о том,
каково это — съесть яблоко и почувствовать, как оно умирает у тебя на зубах.
— «Видовой фашизм» закончится сегодня, — прошептал Киан и нажал клавишу. — Добро пожаловать в мир боли.
Экран вашего смартфона в 2025 году на секунду мигнул
странным спектром. Вы потерли глаза. Показалось? А потом вы пошли на кухню,
взяли нож, чтобы нарезать хлеб, и вдруг, когда лезвие коснулось корочки, ваши
руки задрожали. Где-то в глубине сознания вы почувствовали тихий, глухой крик
пшеничного колоса, срезанного полгода назад.
Началась новая эра.
Комментариев нет:
Отправить комментарий